Сады Хаоса. Книга 1. Закон необходимости

Лепестки цветка от легкого ветерка, поднятого прошедшим биороботом-официантом, слегка закачались.

– Ты говоришь, что хочешь стоять в кабинете Экмилии? Она женщина с добрым сердцем. Я думаю, она уважит твою просьбу.

Слегка улыбаясь, Кло посмотрел ей в глаза.

– Экмилия, ты обещаешь ему, что заберешь его к себе на работу, в кабинет?

– Естественно, если он так хочет, – согласилась она.

– В таком случае, твоим заданием, дорогой друг, будет каждый день, каждую минутку и секунду любить нашу милую Экмилию и радовать ее взгляд, – стал давать наставления цветку Ки Локки. – Особенно, если ей когда-нибудь будет грустно, тоскливо или одиноко. Но мы постараемся, чтобы этого никогда не случилось.

Сделав паузу, он внимательно посмотрел на цветок.

– Ты говоришь, что знаешь все это и без моих подсказок! – продолжил он. – Вот и чудесно. А что ты хочешь попросить у Экмилии взамен?

Произнеся очередной вопрос, Ки Локки вновь замолчал, явно давая цветку время хорошенько подумать и выбрать свое желание.

– Он просит регулярно ухаживать за ним. И любить. Ты хочешь этого, Экмилия?

– Да, – ответила она.

Услышанное и сказанное, как цунами, все перевернуло в ее душе, истосковавшейся по теплу и заботе. На миг, только маленький миг ее глаза стали беззащитно искренними. Губы предательски зашептали, что Ки Локки нравится ей с первого дня их знакомства и что она, наверное, любит его, но в силу многих обстоятельств должна будет еще долго скрывать свои чувства. Порой ей казалось, что Ки Локки понимал это, чувствовал, даже сказал ей, что чувствует, что он ей небезразличен. Но она боялась. Обжегшись в жизни, она страшилась оступиться, открыть ему свое сердце, душу и дать волю своим чувствам.

– Теперь цветок твой! Я дарю тебе эту сказку. Мне будет легче и приятней вдвойне, находясь вдалеке, в соседней конфедерации, осознать, что от меня что-то живое и ласковое, что искренне любит тебя, находится рядом. Дарит тебе свою любовь, – и он смущенно поцеловал ее щечку. – Теперь ты понимаешь, почему я не подарил тебе твои любимые красные розы с далекой Геи. Медленно угасающим цветам я не мог сказать этих слов. Это была бы печальная сказка…

Это было недавно, несколько месяцев назад. А ей казалось, что прошла целая вечность.

У моря, с первого взгляда, все как всегда. Поет свою вечную песню ветер. Тихо перекатываясь, шуршит галька. Рядом идет Чужак, которого скоро не будет в ее жизни. Но сегодня море не то. Оно не прежнее – нежно акварельное, а словно картина маслом, написанная тяжелой кистью раздраженного художника.

Она устала бороться за него. Она до конца верила, что сможет своей любовью вырвать его у Службы. Спасти от кибертьмы своего мягкого, милого, доброго, дорогого и такого любимого Кло. А теперь все кончено. Только где-то в душе еще теплилась слабая надежда, что ей удалось в эту последнюю ночь воплотить то, что она задумала…

Ки Локки остановился у ее любимого камня, на который она приходила каждый день любоваться морем. Поднял лежащую на берегу палку, посмотрел на затянутое облаками небо и море с волной, которая неслась к берегу от огромного военного корабля.

– Хочешь, я опишу тебе химический состав облаков над нами? – спокойным голосом произнес он. – Или силу вон той волны, что через три минуты и двадцать шесть секунд нахлынет на берег… Я умею это! Мне для этого достаточно только одного взгляда…

И Ки Локки, не дожидаясь ее ответа, принялся палкой быстро чертить на песке многочисленные знаки.

Но она уже не хотела не только видеть, но даже слышать весь этот бред. На нее накатила боль, острая, как от рваной раны. Лицо осунулось и потемнело. От обиды предательски брызнули слезы, потекли по щекам.

А он, не чувствуя ее состояния, не глядя в ее сторону, невозмутимо и увлеченно, одержимый своими сверхвозможностями, продолжал чертить.

Это был предел ее терпению. Как ей было ни тяжело на сердце, которое, казалось, разрывается от боли, она решила порвать с ним прямо сейчас. И жить с памятью под сердцем к тому Ки Локки, которого она так любила, но которого уже не было. Он умер сегодня! Сейчас, на этом берегу, у ее камня! Прямо здесь, на песке!

Ки Локки, по-прежнему не видя и не чувствуя ее состояния, с еще большим азартом принялся цитировать знаки большой химической таблицы.

– Ты только посмотри на это совершенство. На удивительную гармонию знаков и формул, – еще больше разошелся он и ткнул палкой в песок.

– Ты ненормальный! Это безумие! – перебив его на полуслове, – кинула она ему в лицо. – Ты не человек! Ты киборг, живущий только своими формулами. Радующийся, что может в любой миг разыграть на своем лице любую роль. А, по сути, ты мертв! В тебе не осталось ничего живого. Ты навсегда умер для меня.

Ки Локки прекратил писать и невозмутимым голосом произнес:

– Тебе, несчастной и ущербной, не понять великой формулы личного совершенства, полной власти над своим телом. И этого ты никогда не поймешь! И это твоя трагедия! К сожалению, я понял это только вчера. Я забываю тебя и навсегда стираю твое имя и твой образ из моей памяти. Тебя больше нет! Для меня ты тоже умерла! Взаимно.