Сады Луны

«…Итак, хромым и привязанным к земле оказался бог, и это породило осторожность в проявлении им своих сил и возможностей. Но все же осторожность Хромого бога оказалась недостаточной, и силы земли в конце концов одержали верх. Не стоит забывать, он был привязан к земле, и это послужило причиной его гибели. На бесплодной равнине, приковавшей к себе Хромого бога, многие собрались, дабы заполучитъ себе часть его могущества. И был среди них Клобук – этот серый странник смерти; был также и Дессембрий – тогда еще воин Клобука, хотя на той самой равнине Дессембрий сломил оковы, наложенные на него Клобуком. А еще были среди собравшихся…»

Крюпп зашелестел страницами. Перечень имен собравшихся казался бесконечным. Едва ли он мог отыскать среди них имя своей бабушки. Наконец, пролистав полдюжины страниц, толстяк нашел-таки нужные имена.

«…Среди собравшихся были те, кто пришел из-под купола серебристые небес, – тистеандии – дети Тъмы, царствовавшей прежде Света, пять черные драконов. Сказывают, что вместе с ними явился и краснокрылый дракон по имени Силана… и все они пришли из-под купола серебристые небес, оседлав Клык Тъмы…»

Крюпп удовлетворенно кивал. Несмотря на витиеватость повествования, он было достаточно понятным. Клык Тьмы – да ведь это не что иное, как Дитя Луны! Разве не там обитают пять черных драконов и один красный? Толстяк даже вздрогнул. И откуда Колль знает об этом? Разумеется, он не всегда был забулдыгой. Впрочем, и тогда, занимая высокое положение в обществе, Колль не обладал пытливым разумом ученого. Тогда кто же вложил слова о драконах в эти уста, пропахшие дешевым вином?

– Что ж, – вздохнул Крюпп, – придется дожидаться ответа. Главное – Колль своим пьяным голосом прорычал неоспоримую истину, и она имеет самое прямое отношение к нынешним событиям.

Толстяк закрыл фолиант и встал. Сзади послышались шаги.

– Я принес тебе травного чая, – сказал Мамот, входя в свой крошечный кабинет. – Ну как, дорогой Крюпп? Чтение «Краткого повествования об устройстве миров» Алландарта было для тебя благотворным?

– Вполне благотворным, – ответил Крюпп, принимая из рук старика глиняную кружку. – Крюпп лишний раз убедился, как ему повезло, что он живет сейчас, а не в древности. Длинные и напыщенные фразы, свойственные тогдашним ученым, для Крюппа – сущее проклятие.

– Согласен, читать древних и впрямь несколько затруднительно, – вежливо согласился Мамот, глядя в сторону. – А позволь полюбопытствовать, что именно ты искал у Алландарта?

Крюпп сощурился.

– Сущий пустяк, дорогой Мамот. Я рассчитывал найти упоминание о своей бабушке.

Мамот нахмурился, затем кивнул.

– Вот оно что. Я не стану спрашивать, сопутствовала ли твоим поискам удача.

– Лучше не спрашивать, – поддакнул ему Крюпп. – Удача нынче – весьма ненадежная спутница, которая так и норовит завести неведомо куда. Думаю, мой уклончивый ответ не обидел вас.

– Ни в коем случае, – взмахнул рукой Мамот. – Я не намеревался вторгаться в твои изыскания. Так уж получилось. Любопытство книжного червя.

Крюпп благосклонно улыбнулся и отхлебнул чай.

– А может, нам лучше перейти в большую комнату и удобно устроиться перед очагом? – предложил Мамот.

Они так и сделали. Подвинув стул поближе к огню, Крюпп с наслаждением вытянул ноги.

– Как подвигается написание пятого тома? – вежливо спросил он хозяина.

– Медленно, что не должно вызывать удивления. Подобные труды не пишутся с легкостью, – ответил старик.

Крюппу показалось, что Мамот ищет повода о чем-то его спросить, и потому ждал, лениво шевеля пальцами ног. Прошло еще несколько минут. Старик откашлялся и наконец спросил:

– Крюпп, ты часто видишь моего дорогого племянника?

Толстяк многозначительно закатил глаза.

– Давным-давно Крюпп пообещал одному человеку, которого судьба оставила единственным родственником шаловливого мальчишки, что примет участие в судьбе этого ребенка. Вопреки дядиным надеждам его юный племянник предпочел жизнь даруджистанских улиц, а не пыльные фолианты трактатов. Мальчишка бредил сражениями в темных переулках, поединками ради спасения чести принцесс и иными подвигами такого рода.

Закрыв глаза, Мамот молча кивал.