Сага

– Видишь дома, там, между деревьями? За ними как раз 42-я стрит.

– Forty second street?

– Она самая.

Мне нравится, как он говорит: «Ты у меня в гостях и ты еще ничего не видел». Он с удовольствием покажет мне Нью-Йорк. Мы так часто говорили о нем по ночам, на левом берегу Сены, попивая обжигающую горло перцовку.

Через час я сижу в «Taxi Driver». За окном – проститутки, сутенеры, нищие, дымящиеся канализационные колодцы, реклама кока-колы. От захлестнувших чувств чешутся глаза и щекочет в носу. Чтобы скрыть глупое волнение, принимаю непринужденный вид и насвистываю мелодию из какого-то ковбойского фильма.

После двух телефонных звонков мне доставили смокинг, а внизу нас ждет лимузин с шофером.

– Ты так и не скажешь, куда мы отправляемся?

– В кино.

Я не умею завязывать галстук-бабочку. Жером справляется с этой проблемой на удивление ловко. И это тип, который три месяца назад не мог правильно застегнуть рубашку! С невинной улыбкой он лезет в шкаф и достает оттуда бумажный пакет, перевязанный ленточкой.

– Это мне?

– Тебя это должно позабавить.

Развлекательная игра, с доской, кубиками, пешками и картами. Называется «Фантасмагория».

– Как-то вечером во время грандиозного празднества в Лос-Анджелесе я беседую с Верноном Милынтейном…

– Продюсером «Боевых игр»?

– Он больше известен как продюсер «Клуба капитанов», но этот сериал не шел во Франции. Я рассказал ему, что придумал игру, где нужно создать настоящую историю от начала до конца, пользуясь подсказками, делая ставки, выполняя инструкции и избегая ловушек. Через два месяца игра уже готова и вот-вот поступит в продажу во всех пятидесяти двух штатах. «God, bless America!» 13

.

Несомненно одно: я никогда не буду пытаться играть с Жеромом в «Фантасмагорию».

Лимузин останавливается перед «Театром Зигфилда», сияющим тысячей огней. Здесь сегодня премьера «Ночных звонков», сентиментальной комедии о войне между бандами гангстеров. Зрелище скоро начнется. Возле входа толпятся сотни зевак, которые пришли сюда специально, чтобы поглазеть на парад кинозвезд.

Портье открывает дверцу автомобиля. Если бы у меня хватило нахальства, я бы тоже мог встать на красный ковер, попозировать фотографам и дать интервью трем телеканалам. Но об этом не может быть и речи.

– Чего ты застрял?

– Мне страшно, Жером…

Он вытаскивает меня из машины. Десять шагов, отделяющих меня от холла – самые великие шаги в моей жизни, как в прошлой, так и в будущей. Отныне моя жизнь будет одним сплошным закатом. В холле я вижу людей, известных миру лучше, чем американский президент. И все они подходят к Жерому, чтобы пожать ему руку. Актрисы, при виде которых млеет весь мир, бросаются ему на шею. Не проходит и минуты, как я уже весь покрыт звездной пылью и сам себе кажусь сверкающим. Все это не как в кино. Это и есть кино.

– Слушай, Жером, видишь ту даму в длинном платье? Когда я был мальчишкой, у меня на стене висел ее портрет.

– Я представлю ее тебе, ты увидишь, какая она прелесть.

Я сидел рядом с ней на протяжении всего сеанса. Когда зажглись люстры, она спросила, что я думаю об увиденном. Чтобы не скомпрометировать себя, я ответил, что такой фильм мог быть сделан только в этой части света. После небольшого коктейля в частной резиденции, где мы напились как сапожники, мы с Жеромом оказались в Вилидж Уангард, месте, где родился джаз и где он, может быть, умрет. Основательно захмелевший, я не смог отказаться от очередного стакана, предложенного мне барменом. Жером рассеянно слушал какой-то старый бибоп.

– Те, кто говорят, что американцы делают фильмы для двенадцатилетних пацанов, в то время как старушка-Европа трудится над возвышением души, – кретины.

У меня кружится голова, Жером ничего не замечает и продолжает рассуждать.

– Подобные заявления обнадеживают глупцов. Но если американцы захотят, они заставят проливать слезы всю Землю.

По тому, как после каждой фразы он яростно трясет головой, я понимаю, что он пьян не меньше меня.

– А если я скажу, что меня скоро пригласят в Белый дом?

Я должен любой ценой протрезветь, прежде чем рухну в какую-нибудь постель. У меня очень мало времени, и завтра, может быть, мне не удастся поговорить. А я приехал сюда поговорить. Только чтобы поговорить.

– Мне нужно кое о чем попросить тебя, Жером.

– Все, о чем хочешь. Ты – мой второй брат. Все, о чем хочешь, за исключением одной вещи.

– Мы должны исправить то, что сделали.

– Именно это я имел в виду!

– Мы должны переделать последнюю серию, и ты больше никогда не услышишь о «Саге».

– Пошел ты!

– Мы должны закончить то, что начали. Иначе в мире никогда не наступит порядок.

Он хватает меня за отвороты смокинга и смотрит в глаза с яростью, как может смотреть только брат.

– Ты должен уехать из той страны, таких, как мы, там не ценят. Рай для сценаристов – только здесь!

Я пытаюсь успокоить его, но у меня ничего не получается. Он опрокидывает локтем стакан, не обращая на это внимания.