Сага о Греттире

Вымысел, конечно, все неправдоподобное в саге. Однако то, что кажется неправдоподобным с современной точки зрения, могло казаться вполне правдоподобным с точки зрения людей того времени: все тогда верили в колдовство, живых мертвецов и т. п. Вымыслом может быть и все то в саге, что укладывается в какую-то литературную схему. Но, конечно, и в этом случае это может быть вымысел неосознанный. Известно, что и в наше время о каком-нибудь происшествии несколько очевидцев, как правило, расскажут по-разному, причем их рассказы могут оказаться близкими к той или иной литературной схеме. Конечно, нет никаких оснований полагать, как делал голландский филолог Бур (он больше всех занимался изучением «Саги о Греттире»), что эта сага была первоначально абсолютно свободна от каких бы то ни было отклонений от исторической правды и вообще от всего, что ему (Буру) кажется несовершенством. Только когда искусство писать саги пришло в упадок, полагает Бур, какие-то бездарные «интерполяторы» вставили в сагу, лишенную каких-либо несовершенств, разные неправдоподобности и несообразности или просто включили в нее то, что они выловили из каких-то литературных произведений. Конечно, с самого того времени, когда произошло событие, рассказ о нем мог быть и неправдоподобен, и противоречив, и укладываться в ту или иную литературную схему. Было сделано много попыток обнаружить такие схемы в «Саге о Греттире». Ниже приводятся основные результаты таких попыток.

Детство Греттира (глава 14) во многом похоже на детство героя волшебной сказки. То, что он был один из двух противоположных по характеру братьев, что отец его недолюбливал, а мать очень любила, его отставание в развитии, его строптивость и нежелание работать, его озорные выходки все это черты, характерные для героя многих волшебных сказок. Однако в то время как в волшебных сказках эти мотивы обычно оторваны от какого-либо конкретного быта, «Саге о Греттире» эта оторванность от конкретного быта совершенно чужда. Так, рассказ об отроческих озорствах Греттира — это вместе с тем очень реалистические картины быта исландского хуторянина (пастьба гусей, чесание шерсти, уход за лошадьми).

У рассказа о том, как Греттир добыл клад из кургана, в котором был похоронен Кар Старый (глава 18), есть ряд параллелей в древнеисландских сагах, особенно в так называемых «сагах о древних временах», т. е. сагах, изобилующих авантюрно-сказочными мотивами. К рассказу в «Саге о Греттире» всего ближе рассказ о кургане Соти в «Саге о Хёрде» (русский перевод этой саги был недавно опубликован). Во всех таких рассказах повторяются те же черты: долгое раскапывание кургана; спуск в него на веревке; страшное зловоние в нем; схватка с могильным жителем, охраняющим клад; бегство того, кому было поручено охранять веревку. Таким образом, рассказ о добывании клада из кургана — это, конечно, литературная схема, своего рода волшебная сказка. Однако в основе этой сказки несомненно лежат вполне реальные факты. В Скандинавии много курганов, в которых были когда-то зарыты сокровища, и, как правило, эти курганы были разграблены еще в древности. Так что добывание кладов из курганов в самом деле имело место в древности.

В «Сагах об исландцах» нередко рассказывается о берсерках, которые притесняют мирных жителей, покушаясь на их жен и добро. Такие рассказы были, по-видимому, литературным штампом. Однако рассказ о берсерках на норвежском острове Харамарсей в «Саге о Греттире» (глава 19) совершенно индивидуален во всех своих деталях. Он не похож на рассказы о берсерках в других сагах. Вместе с тем он очень похож на сказание о разбойниках, которое было записано в прошлом веке на норвежском острове Харам (в древности — Харамарсей). Возможно поэтому, что и это сказание, и соответствующий рассказ в «Саге о Греттире» восходят к устному рассказу о подлинных событиях. Но в сказании имя Греттира не упоминается, и кое-что в сказании не так, как в саге.