Сага о князе Гривальде

– Замолчи! – снова взвилась Морана. – Ты ничего не знаешь! Если Великая Тьма и даровала вам какое-то подобие чувства любви, то любите вы только свой Орден! Я когда-то была человеком, а ты никогда им не был! Я пряталась от солнца, искала себе пропитание, училась выживать, а твой создатель кормил тебя своей кровью и гладил по голове, отвечая на все твои вопросы! Я сама узнавала жизнь, а тебе вдалбливали в голову, что ты – проводник Великой Тьмы, несешь идею Великого Равновесия, высший суд и закон! Тебе уже больше тысячи лет, каратель! Где же твоя подруга , самая прекрасная в двух мирах женщина, с которой ты должен разделить вечную жизнь?! Ах, да! Какая печаль! Ведь ваша якобы свобода заключает вас в такие рамки, что вы даже любите по приказу вашего Магистра! Может, ты уже успел стать создателем? У тебя есть дети , каратель? Маленькие обращенные существа с ясными глазками, в которых ты вложил часть себя, твое продолжение в этом мире, те, ради кого ты готов умереть или убить – только бы они не чувствовали боли, не знали разочарований и лишений? Нет, у тебя нет детей. Великая Тьма лишила служителей Равновесия даже природного права любого обращенного существа – создавать себе подобных ! Вот кто пытается говорить со мной о любви?! Не произноси слов, смысла которых не понимаешь!

Винсент опустил голову и сделал глубокий вдох, пытаясь успокоиться. Морана была довольна – стрела попала в цель . Но вопреки ее ожиданиям заговорил он тихо и спокойно.

– Если кто-то причинил тебе боль, это не означает, что ты должна мстить. Ты бессмертна . Сколько ты будешь думать об этом? Век? Тысячу лет? Неужели ты действительно веришь в то, что, убив его, обо всем забудешь?

– От всей души желаю тебе, чтобы твоя любимая женщина причинила тебе такую же боль. Когда ты почувствуешь, как твое сердце сначала разбивается, потом превращается в лед, а потом – в камень, то ты меня поймешь. А теперь уходи, каратель. Возвращайся к своей свободе. А я вернусь к своей. Великая Тьма видит – моя не зависит от того, есть ли у меня на пальце перстень члена Ордена. Но ведь ты веришь, что идешь по правильной дороге. Смотри, не оступись.

Часть восьмая

– А, вот как мы заговорили?! Значит, я поеду заниматься делами, а ты будешь прохлаждаться и отдыхать?! Чем ты займешься? Будешь обниматься с драгоценной княжьей девкой? Или хозяин решит угостить тебя и приведет парочку трехсотлетних вакханок?! Не выйдет!

Сегодняшнее мое пробуждение было не из приятных, но винить в этом следовало не гостей, а хороший слух вампиров. Такое поведение этих двоих уже не удивляло – слишком хорошо я их знал. За этой тирадой должен был последовать короткий и категоричный ответ. И он последовал.

– Выйдет.

Не поднимай голос, Дана. Ты всех разбудишь.

– Уже разбудила, – сонно проворчала Виргиния. – Солнце село?

– Не вставай. Полежи еще немного. Ты голодна?

– Да, но не до крови .

Она провела пальцами по моим губам и уже наклонилась для того, чтобы поцеловать, но я отвернулся.

– Да что с тобой происходит?! Еще неделю назад тебе не нужно было даже намеков – а теперь ты стал какой-то… совсем холодный и чужой …

Сказав это, Виргиния села на кровати и обхватила себя руками. В ее глазах уже появились первые слезы: далеко она их не прятала.

– Извини, я… – Думаю о другой. О смертной . И с каждым днем твои спектакли раздражают меня все больше и больше. – Я в последнее время не в себе, вот и все.

– Может, ты заболел? Если так, то у меня есть отличное лекарство

!

Она в очередной раз потянулась ко мне, но я решительным жестом дал понять, что наши желания разнятся, и поднялся.

– Прекрати, Виргиния. Ты не понимаешь, что это просто-напросто неуважение к гостям?

Она поджала губы.

– С каких это пор ты настолько уважаешь гостей?

– Я всегда уважаю гостей. И, если уж на то пошло, я не могу хотеть этого постоянно .

Виргиния демонстративно отвернулась и принялась устраиваться на подушке.

– Уходи к своим гостям. А я буду лежать тут. Я будускучать

!

Сцена в гостиной выглядела вполне предсказуемо. Темноволосая амазонка – я знал ее имя, Дана, но в Ордене ее, насколько мне было известно, часто называли амазонкой, и мне нравилось обращаться к ней про себя именно так – стояла возле камина, скрестив руки на груди. Ее собеседник сидел в кресле – на своем обычном месте – и грел руки у огня.

– Это уже ни в какие ворота не лезет , Винсент! – продолжала она все тем же разъяренным тоном. – Ты сам решаешь, куда ехать, а куда нет, и где оставаться?! Посмотрим, что скажет на это Магистр!

– Если ты хочешь это проверить, то тебе нужно поехать к нему и спросить, так?

Она сделала пару решительных шагов к нему.

– Эй, ты тут? Я с тобой говорю, если что!

– Наверное, ты хотела спросить, слушаю ли я. Буду слушать, если ты будешь говорить потише.