Сага о Копье: Омнибус. Том I

Мы все равно не дадим позабыть.Проживаешь былое снова и сноваТы, давно бестелесный.Ибо ты был первой тенью в обители света,Разросшейся, как смертоносный нарыв.Ибо ты был акулой в тихой воде,Исподволь разинувшей пасть.Ибо ты был ядовитой змеей,Алчущей в тишине живого тепла.Ты был подобен смерти младенца в люльке,Дому, гниющему под дождем.

Через это — и худшее — ты проходилБестелесным видением, мести и скорбиУже недоступным.Вопли женщин рвали заветную тишину,Но ты отворял глухие двери мировИ выпускал на волю чудовищ.В вихре пламени погибало дитяИ страны горели.И время пылало.И расколотый мир готов был сгинуть навек,Лишь бы знать, что отмерен срок,Что тебя поглотила тьма.

Но ты проходилБестелесным виденьем,Мести и скорбиУже недоступным.Только не скрыться от слов,Звучащих в ночи,За которой грядет новая ночь.И так — до скончания дней.Ненависть — вот спокойствие мудрецов,А у вечности нет конца.Сквозь рои метеоров

И неподвижность зимы,Сквозь распятую розуИ омуты, где таится акула,Сквозь черную толщу океанских глубин,Сквозь камень тверди земнойИ кипящую магму недр —К себе самому. В пустоту. В ничто.Это ненависть гонит тебя.Ничего нельзя изменить.И у вечности нет конца.

3. Ловушка

Бакарис спал в своей камере, и сон его был тревожным. Днем он держался вызывающе и высокомерно, зато по ночам не находил себе места, одолеваемый томительными любовными снами о Китиаре, либо жуткими — о своей собственной смерти от рук Соламнийских Рыцарей. Бывало и так, что казнить его являлась сама Китиара. Он просыпался в холодном поту и тщетно старался припомнить, кто же на сей раз стал его палачом. Лежа без сна, он на чем свет стоит клял эльфийку, приведшую его к гибели. И обдумывал все новые и новые способы мести на тот случай, если она когда-нибудь попадет ему в руки.

Именно об этом он и раздумывал, лежа в мучительном полусне, когда скрежет ключа, повернувшегося в замке, заставил его одним духом вскочить на ноги. Час был предрассветный — излюбленный час казней! Никак это Рыцари пожаловали за ним, чтобы…

— Кто там?.. — выдавил он хрипло.

— Тихо! — отозвался повелительный голос. — Будешь делать, что тебе говорят, и поменьше шуметь, — и можешь ничего не бояться.

Бакарис ошарашенно опустился обратно на свое ложе… Он без труда узнал этот голос. Еще бы! Тот самый, что ночь за ночью звучал в его мстительных снах. Эльфийка!.. А за спиной у нее, в кромешной тени, маячили еще две тени. Двое коротышек. По всей видимости, кендер и гном. Ходят за ней повсюду, как два хвоста…

Дверь камеры отворилась, и эльфийка проскользнула вовнутрь. На ней был длинный, толстый плащ; второй такой же плащ она держала в руке.

— Надевай, — сказала она. — Побыстрей.

— Сперва я должен знать, что затевается, — подозрительно ответил Бакарис, не в силах поверить радостному предчувствию.

— Мы собираемся обменять тебя на… на другого пленника, — сказала Лорана.

Бакарис нахмурился. Еще не хватало выдать охватившее его нетерпение.

— Не верю я тебе, — заявил он и вновь откинулся на постели. — Это какая-то ловушка…

— А мне наплевать, веришь ты или нет! — нетерпеливо перебила Лорана. — Не пойдешь добром, стукну тебя по затылку и поволоку. Хоть без чувств, а предъявлю тебя Ки… тем, кто хочет тебя получить!

Китиара!.. Так вот, значит, в чем дело! Чего, однако, им нужно? В какую игру они играют?.. Бакарис замешкался… Он доверял своей Кит не больше, чем та — ему. Он знал, что она, не задумываясь, использует его в своих целях. Что, по-видимому, как раз и происходило. С другой стороны, почему бы ему самому не извлечь выгоду из этой затеи?.. Ох, знать бы, что им нужно… Взгляд, брошенный на бледное, напряженное лицо эльфийки, сказал Бакарису, что девушка-полководец вполне способна выполнить свою угрозу. Что ж, придется выждать.