Сага о копье: Омнибус. Том II (ЛП)

Рейстлин не сказал ни единого слова, он просто наблюдал. Солдат, державший сундук, неожиданно ахнув, выпустил его из рук и открыл рот от изумления…

Этой ночью потрясенный воин рассказывал у костра своим товарищам, что на ощупь сундук мага оказался намного холоднее льда. И не только это: едва он прикоснулся к резной деревянной поверхности, как испытал столь сильный страх, что едва не сошел с ума.

С тех пор только сам Рейстлин перетаскивал сундук с места на место, хотя никто не мог понять, как это ему удавалось. Тем не менее он всегда оказывался в палатке мага.

Приподняв крышку сундука, Рейстлин некоторое время внимательно разглядывал его содержимое — переплетенные в темно-синюю кожу колдовские книги, пергаментные свитки, бутылочки и мешочки с компонентами для заклинаний и несколько черных накидок, аккуратно сложенных на дне сундука. Здесь не было волшебных брелоков и колец, обязательных лишь для более слабых и менее могущественных магов. Рейстлин считал, что этими игрушками пользуются только недоумки.

Он поочередно осматривал свои магические сокровища. Взгляд его на мгновение задержался на тонкой, изрядно потрепанной книжечке. Название ее, начертанное яркими и затейливыми буквами, сразу же бросалось в глаза: «Ловкость рук. Приемы и способы развлечь и удивить». Чуть ниже было начертано: «Удивите своих друзей! Волшебные трюки и фокусы». Судя по ее виду, книжка была зачитана чуть ли не до дыр и затерта нетерпеливыми руками ее хозяина много лет назад.

Даже сейчас, наскоро пролистав эту книженцию, Рейстлин не сдержал улыбки, о чем-то вспоминая.

Потом, порывшись в кармане плаща, маг извлек оттуда маленькую коробку и, поставив ее на ладонь, поднес поближе к глазам. Коробочку тоже охраняли вырезанные на крышке руны. Пробормотав магическую формулу, чтобы нейтрализовать их действие, маг с благоговением открыл крышку. Внутри была только одна вещь — серебряная подставка, которую он осторожно извлек и, поднявшись на ноги, установил на столе в самом центре палатки.

Затем маг расположился в кресле и достал из другого потайного кармана небольшой предмет, похожий на обычный детский шарик, выточенный из хрусталя. Он сверкал на свету и переливался всеми цветами радуги, казавшимися как бы живыми и находившимися в непрестанном движении. Они сливались, разъединялись и кружились, кружились без конца, словно в поисках выхода из своей темницы.

Рейстлин положил сферу на подставку. Поначалу она выглядела там совершенно неуместно, ибо по сравнению с ней была слишком мала, но уже в следующее мгновение, как всегда неожиданно, шар увеличился в объеме — в точном соответствии с размерами подставки.

Нельзя было, правда, сказать наверняка — шарик ли это вырос, или подставка съежилась… Возможно, усох и уменьшился сам Рейстлин, ибо теперь настал его черед чувствовать себя неуместным и жалким по сравнению с шаром.

Впрочем, к этому ощущению маг уже привык. Он не в первый раз пользовался Глазом Дракона — а именно таково было название магического устройства — и знал, что в первые минуты он всегда подчиняет своей воле того, кто им управляет.

Рейстлин, однако, овладел искусством обращения с шаром давным-давно (вернее — овладеет в недалеком будущем!) и выучил правила жутковатой игры с заключенной внутри хрустальной сферы властной и свирепой сущностью драконьего племени.

Рейстлин закрыл глаза и, расслабившись в кресле, погрузился в свою магию.

Потом он протянул руку и, дотронувшись пальцами до холодной поверхности хрусталя, произнес древнее заклинание.

— Лет билак мойпаралан — сух аквлар танталгузар!

Холод шара начал распространяться по всему его телу, проникая в кости и замораживая кровь. Рейстлин скрипнул зубами и повторил заклинание.

Цветные полосы внутри сферы замелькали с такой быстротой, что за ними мудрено было бы уследить даже наметанному глазу мага. Рейстлин, приподняв веки, пристально всматривался в водоворот красок. У него едва не закружилась голова.

Продолжая прижимать пальцы к холодному боку волшебного устройства, он негромко повторил магическую формулу в третий раз.

Бешеная пляска цветов внутри шара прекратилась, и в глубине его замерцал огонек.

Рейстлин моргнул и нахмурился. Глаз Дракона не должен был быть ни белым, ни черным: он должен сочетать все оттенки, но не иметь какого-либо определенного цвета. Все это символизировало единство добра, зла и баланса (равновесия между ними) — трех сил, которые только и могли удержать внутри сферы агрессивное драконье начало. Таким Глаз оставался всегда, с того самого раза, когда Рейстлин впервые заглянул в него и подчинил заключенные внутри него силы своей воле.

Однако теперь свет внутри шара был словно окружен черной аурой. Чем дольше Рейстлин всматривался в него, чем более цепким и внимательным был его взгляд, чем сильнее сосредотачивался маг, стараясь исключить всякую возможность воздействия собственного воображения, тем сильнее он хмурился. Черная тень внутри Глаза была, хотя лишь по краям. Это была тень… крыльев!

Две руки протянулись к Рейстлину из шара. Маг перехватил их и… вскрикнул!