Сага о Рорке

Женский вопль заставил людей в тереме бросить все свои заботы, сбежаться к внешней стене терема. Здесь было недоброе молчание, лишь десятки пар глаз смотрели на нелепо изломанное тело, повисшее на заостренных кольях тына, на страшно перекошенное лицо того, кто еще недавно был князем северных антов.

– Вот так все и случилось, – говорил Хельгер Рорку, когда они во главе отряда воинов подъезжали к княжескому терему, провожаемые взглядами собравшихся у дороги жителей. – Анты сказали, что из князь убил себя, потому что лишился разума. А княгиня жива, только испугана очень.

Ворота княжеской усадьбы были открыты. Рорк соскочил с коня, бросил поводья подбежавшему холопу. Почти два года прошло с того вечера, когда он впервые переступил порог этого дома. Рорк помнил тот давешний пир в мельчайших подробностях. Тогда в этом доме было шумно и весело, а на почетных местах сидели его соратники – Браги, Ринг, Эймунд… Тогда живы были и Рогволод, и все семь его сыновей. А вот теперь он въезжает сюда новым князем, и первый, кто ждет его на этом дворе, – это последний сын Рогволода, закончивший свой земной путь.

Тело Боживоя лежало на оленьей шкуре, и волхвы и бабки-травницы суетились вокруг, окуривая умершего ароматными колдовскими курениями – прогоняли злых духов. Увидев Рорка, они прервали свое занятие, застыли в угрюмом молчании.

Рорк подошел к покойнику, глянул в восковое лицо Боживоя, и в душе против воли ожила жалость. Недавний враг был повержен и теперь лежал бездыханным трупом, пронзенный кольями, с переломанными костями. Бесславно и страшно пресеклась жизнь предпоследнего из Рогволодичей.

– Тризну по нему справить, как положено, – сказал Рорк Ольстину, стоящему тут же. – Все-таки князь почил.

– Слушаю, княже.

Рорк повернулся, шагнул к крыльцу. Словенская челядь склонялась перед ним, у многих в глазах страх. У некоторых шевелятся в беззвучной мольбе губы – не иначе, читают наговоры против нежити. Его враг мертв, а радости нет. Слова Ольстина «Слушаю, княже» наполнили сердце сына Рутгера странной тоской.

Старый слуга дедов и пестун княжеский Ольстин был одним из первых, кто пришел к Рорку, выбрав его сторону в этом противоборстве. И теперь признал его князем при теле прежнего господина, которому служил преданно, да что там служил – который на руках его вырос. Но не укрылось от Рорка, что в глазах Ольстина был тот же холод, который спрятался и в глазах прочей челяди.

Не выдержал Рорк, вернулся к телу. Неужто и в самом деле превысил Боживой меру злодейств, если постигла его такая кончина? Впервые в жизни, глядя на тело поверженного врага, Рорк не ощущал радости. Скорби, впрочем, тоже. В душе осталась только пустота – и мысли о ней.

– Дай меч, – велел Рорк одному из воинов. Тот с готовностью обнажил оружие, подал князю рукоятью вперед. Рорк склонился над телом чуя и вложил меч ему в руки. Варяги, столпившиеся во дворе, ответили одобрительным шепотом.

– Княже!

Это Куява. Оказалось, молодой воевода уже до Рорка побывал в тереме.

– Видел ее?

– Видел, – лицо Куява было таково, что Рорк пал духом. – В бреду она. Может, и не выживет. Боживой ее убить пытался.

– Знахарей зови! Я Хельгеру скажу, он врачевать умеет.

– Волхвы уже при ней, да женки-травницы. Одного Световида нигде не сыщут. Сбег, говорят, – Куява с трудом пытался удержать рвущиеся из груди рыдания. – А коли помрет, княже?

– Не говори так. Не хочу об этом слышать.

– А обещание свое помнишь, которое мне дал? – Куява схватил сына Рутгера за локоть.

– Помню. Но и княжну надо будет спросить.

– Она не откажет, – странным голосом сказал Куява.

– С чего так уверен?

– Чревата она…

Рорк вздрогнул. Странная судорога прошла по телу, сошлась жаркими волнами в груди.

Теперь уже он схватил Куяву за руки, заглянул в глаза взволнованно.

– В тягости? От кого?

– Мамка призналась, что от Боживоя.

– Верно ли?

– Боживой наказал мамке ничего Саркелу не говорить. Как узнал он о тягости Янички, то отдал ее хазарину в наложницы. Хазарин ее в кочевье держал, правда, не обижал, заботился о ней, а как подошли мы к Рогволодню, отправил ее с мамкой из кочевья сюда, в дом княжеский безопасности ради. О Боживое ничего он не знал, тот сказал ему, что Яничку по весне заезжий варяг обесчестил, оттого и отдал он ее Саркелу, бо другие женихи от нее отказались. А Саркелу, видать, она приглянулась, влюбился он в нее.

– Где Саркел?

– Убит. Боживой его ножом зарезал.

– Вот оно что! – Рорк схватился за виски. – Значит, есть еще один Рогволодич… На каком княгиня месяце?

– На седьмом. Что ты задумал? – с тревогой спросил Куява.

– Не бойся, мне жизнь младенца не нужна, тем более что он моей крови. Кто знает тайну?

– Из живых только мамка Злата да мы с тобой.

– Хвала богом! Вот что, брат, если ты еще не раздумал брать Яничку в жены, я даю тебе свое благословение… Погоди благодарить! Сначала выходить твою суженую надо. И запомни, возьму с тебя клятву, что выполнишь все, как тебе прикажу.

– Перуном клянусь! Пресветлым Хорсом!