Сага о стрелке Шарпе. Книги 1-22

— На крышу, конечно, — не оборачиваясь, ухмыльнулся гвардеец. — Камешек, видите, над стрехой торчит? Верёвку накину и вперёд.

На крыше есть слуховое окошко, соображал Шарп, через которое можно попасть на чердак, заваленный хламом, копившимся восемь веков. В дальнем конце помещения имелся забитый деревянным щитом люк, выходящий под самым потолком в спальне стрелка и Люсиль. Как-то Шарп не поленился приволочь лестницу, отодрать крышку и взобраться наверх. Чего только на чердаке не было: ржавые пыльные доспехи, стрелы на гнилых древках, сломанный флюгер, арбалет… Вышедшие из моды задолго до рождения Шарпа одёжки соседствовали с чучелом щуки, пойманной ещё прадедом Люсиль, и конём-качалкой. При виде старинной игрушки у Шарпа промелькнула было мыслишка забрать её для сына, но, поразмыслив, он от этого намерения отказался. Катание на деревянном скакуне могло пробудить в Патрике желание стать кавалеристом, а уж этого-то Шарп точно хотел меньше всего на свете.

— Да уж, не хотел бы… — пробормотал он под нос.

— Чего не хотел? — уточнил Малан, стоя на третьем камне и отыскивая четвёртый.

— Чтобы сын когда-нибудь поступил в кавалерию.

— Не приведи Господь, — согласился Малан.

Сержант перепрыгнул с последней опоры на узкую полоску грунта между рвом и часовней. Обернувшись, он протянул стрелку мушкет, облегчая бывшему противнику переправу:

— А поют-то неплохо! — прислушался сержант к хорам, звучащим с двух сторон. — Вы у себя в Англии тоже хоралы поёте в Рождество?

— Поём, конечно.

— Нам капитан говорил, что вы в Бога не веруете.

— Отчего не верить, коль за это наливают и дают закусить?

Малан хмыкнул:

— Выходит, вы разумнее, чем кажетесь. Кстати, бренди в усадьбе найдётся? — спросил гвардеец и, видимо, припомнив шарповы упрёки в пьянстве, спешно добавил: — Не то, чтобы мне выпить хотелось… Зябко.

— Бренди найдётся, — нейтрально ответил Шарп.

Малан выудил из-за пазухи моток верёвки.

— Я пойду первым, — вызвался стрелок.

Нормандец набросил петлю на каменный выступ и покачал головой:

— Нет, полезу я. Мне не впервой. Лучше мушкет подержите, мсье.

С ловкостью, неожиданной при его массе, гвардеец вскарабкался по верёвке на кровлю часовни.

— Когда-то у меня на это уходили считанные секунды, — с плохо скрываемым самодовольством заметил он сверху.

До Шарпа только сейчас дошло, что сказал сержант перед тем, как начать подъём:

— «Не впервой»? Я думал, ты здесь был всего раз?

— Мадемуазель Люсиль приметила меня всего раз, — ухмыльнулся Малан. — Дайте мне дуло мушкета, я подтяну вас сюда.

На зависть легко он поднял Шарпа к себе и по-деловому осведомился:

— Теперь куда?

— Туда, — Шарп указал на забранное ставней окошко по одну сторону двускатной крыши шагах в десяти.

— Вышибай!

— Услышат, — запротестовал Малан.

— Не услышат. Даром, что ли, наши надрываются? Вышибай, тебе же лучше — больше поломок, больше потом за починку огребёшь.

— С чего это ты взял, англичанин, что я буду работать на тебя?

— Потому что я буду тебе платить, потому что тебе небезразлична Люсиль, а ещё потому, что ты будешь работать на такого же вояку, как ты сам, а не на откормленного кота, жравшего и пившего в три горла, пока ты терял товарищей на полях Европы.

Малан крякнул, собрался было что-то возразить, но потом закрыл рот и, круто развернувшись, ударил прикладом в середину ветхой ставни. Одного тычка хватило, чтобы гнилое дерево раскрошилось. Сержант оторвал сломанную ставню и нырнул внутрь. Следом свалился Шарп, отряхиваясь от снега и трухи.

— Теперь за мной, — скомандовал шёпотом он. — Только осторожно, тут сам чёрт ногу сломит…

В пыльном полумраке стрелок с отставным сержантом пробирались по чердаку. Шарп споткнулся о чучело щуки и остановился. Вот он, лаз. Приложив к крышке ухо, он мгновение прислушивался, затем, распрямившись, как пружина, яростно взревел и пнул щит ногой.

Шалон толкнул Люсиль, и француженка с криком упала на кровать. Она не ждала опасности. Да и как иначе, когда за окном пели её земляки, присланные, вне всякого сомнения, Ричардом. Ричард что-то придумал для её спасения… Только ей, похоже, не суждено узнать, что именно. Шалон навис над Люсиль и, проревев: «Ты обожгла меня!», хлестнул её по лицу раненой рукой. Француженка всхлипнула, а Шалон поднёс к её глазам пистолет. Видя страх в её взоре, он довольно оскалился, затем сунул оружие подмышку и принялся торопливо расстёгивать ремень:

— На службе у «маленького капрала»[2] быстро учишься обхождению с дамами. Итальяночки, испаночки, португалочки… Скольким я задрал подол, уж и не упомню. Так что не кобенься, цыпа. Я не из терпеливых…

Драгун замер, прислушиваясь. Крышка, прикрывавшая лаз на чердак, с треском вывалилась, и каблук сапога Шарпа врезался в физиономию Шалона. Драгун слетел с постели, но, прежде, чем успел подняться сам, чья-то ладонь рывком поставила его на ноги, зажала рот, а кожу между ухом и челюстью больно натянуло дуло пистолета. Очухавшись, Шалон, к крайнему своему изумлению, обнаружил перед собой сержанта Старой гвардии при полном параде.

— Придержите-ка его, майор, — попросил Малан.