Сага о Великой Степи

Глубокой ночью тело предали земле. Останки положили в гроб с покатой крышкой, сюда же положили оружие, добытое в боях, ордена и украшения, которые могли понадобиться ушедшему на тот свет царю… Всех, кто знал место захоронения, убили, едва они вернулись, и те спокойно отправились в мир иной к своему повелителю.

Картина третья

Тронный зал. В зале бояре и высшее духовенство. В стороне стоит царский шут со своею шутовскою свитой, без его участия не решалось ни одно важное дело в стране. Очень ответственная фигура! Никак не ниже родового боярина… Сейчас карлик чувствует неладное, он опечален, потому что лишь ему одному во дворце разрешено говорить правду. Любую и о любом. В том было предназначение шута в тюркском обществе, не случайно его за глаза называли «тот, которому можно». Тяжелые предчувствия томили сегодня этого несчастного глашатая правды, он не находил себе места, привлекая всеобщее внимание неестественным своим поведением.

Наконец с общей молитвы открывается церемония избрания нового царя, ее ведет старейший из бояр.

Боярин. Перед нами открыты дороги к берегу моря, туда, где кончается суша и куда уходит на ночной покой солнце. Уходит, чтобы утром появиться на восточной границе нашей страны. Еще один шаг, и мы покорим весь мир. (Вот мысль выступления боярина, он уверенно говорит о Дешт-и-Кипчаке, о его грядущей боевой славе и величии, которые должен приумножить новый царь.)

Патриарх читает торжественную молитву во славу Тенгри, его чистый голос наполняет зал.

Царевич Бледа рад и не скрывает радости. Пожалуй, он один сегодня рад в этом зале, где приютилась тревога за будущее страны. Аттила сидит грознее тучи, где-то в глубине души он не согласен с адатом, но принимает его как веление судьбы, да, он покорился, но покорился с надеждой на чудо… И чудо свершилось. Верховный священнослужитель вдруг теряет голос на полуслове, он стоит с красным от натуги лицом, разводит руками и не может произнести ни звука. Спазм сдавил ему горло. Тревога всколыхнула зал, слышится шепот: «Что это? Знак судьбы? Вмешалось Небо?»

Конечно, прерванная молитва – дурной знак. Патриарху оказывают помощь. Проходит немного времени, и вновь слышится его голос, но звучит он уже не как прежде, а глухо, натужно. Как-то утомленно. Патриарх говорит чужим голосом. Закончив молитву, этот чужой голос извещает: «Сегодня мы выберем двух царей: Бледу и Аттилу».

Ведущий. Подобного не было у тюрков. Как это? Двух царей? Одновременно?! Но аудитория была готова принять именно эти слова за волю Неба, их ждали, ведь они спасали положение. С общего молчаливого согласия новость приняли, не обсуждая… По традиции к каждому из царевичей сзади тихо подошли по два боярина и стали кушаками душить их. Те не сопротивлялись. Бледа первым лишился чувств.

Тогда к нему, придушенному, бояре обратились с вопросом: «Сколько лет будешь царствовать?» Тот только и смог ответить: «Десять». Удавку ослабили. Когда о том же спросили Аттилу, он произнес слабеющим голосом: «Двадцать лет…» И бояре отошли от них.

Ведущий. А над царевичами, еще не пришедшими в себя, готовились вершить другой обряд. В тронном зале дворца начинался «хан-талау» – обряд, без которого не обходилось избрание царя. Суть его проста: ограбление претендента на престол. Буквальное. Грабили до нитки. Догола. И тот опять же не противился. Так, может быть диковато, народ Дешт-и-Кипчака показывал, что с той минуты он берет нового царя на свое содержание.

Избранникам вынесли новые одежды, царские, но те надели их не сразу, а после того, как патриарх исполнил обряд миропомазания. Это древнейший обряд абишик. Голых претендентов, как новорожденных младенцев, помазали миром (ароматическим маслом), ведь они с той минуты как бы второй раз рождаются на свет и входят в тюркское общество наместниками Всевышнего, рукой Тенгри. После этого избранник, воздев руки к небу, совершал по одному шагу в направлении каждой из сторон света, показывая тем самым, что принимает их в свое владение.

Сцена словно замерла в ожидании главного события. Луч прожектора высвечивает два трона, стоящих на белых пьедесталах. Звучит древнее песнопение (алтайское горловое пение). На Бледу и Аттилу надевают царские одежды. Каждого подводят к его царскому трону. Наступает кульминация действия. Избранники на царство медленно поднимаются по ступеням и садятся на свои троны. Все присутствующие, в том числе и бояре, преклоняют колена, снимая с себя шапки и пояса. Священнослужитель, читая молитву надевает шапку-корону сначала на Бледу. Затем наступает очередь Аттилы.

Входит новая группа бояр – они торжественно несут священные лук и стрелы. Подойдя к тронам, преклоняют колена, также снимая с себя шапки и пояса. Затем с благоговением вручают лук и стрелы избранникам.

Луч прожектора перемещается на певца.

Певец.Место твое высоко, а камень твой белый,

Сам ты велик, слова твои праведны,