Сайберия. Том 3. Одержимый

Ну-ну… Ишь, как запела-то. Я чувствовал себя этаким Иваном-царевичем из старинной сказки. «Отпусти меня, царевич, я тебе ещё пригожусь…».

Впрочем… Сказка — ложь, да в ней намёк?

Я постарался сосредоточиться на внутренних ощущениях. Перед взором, наконец, снова проявился рисунок тонкого тела — светящийся, пульсирующий алым светом, будто весь состоящий из раскалённых углей. На меридианах, соединяющих узлы, не осталась и намёка на сгустки тёмной эдры. И даже Сердечник очистился, а вросшая в него сущность албыс почти распалась, тлея, как сгоревшие поленья. Жизнь теплилась в едва заметной кляксе тёмной эдры, растянувшей тоненькие щупальца в попытке удержать распадающееся естество. Но скоро и эта последняя капля сгинет в огне.

Правда, как я и опасался — вместе с сердцем самой албыс я сейчас уничтожу и её Аспекты. Основу её могущества. Обидно…

Впрочем… Возможно, что-то и удалось бы уберечь, если бы сама албыс так отчаянно не цеплялась за эти остатки, а отдала их добровольно.

— Пощади! — снова взмолилась ведьма, уже почти шёпотом. В глазах её замерли подрагивающие озерца слёз, лицо застыло в испуганной гримасе.

— Зачем, я тебя спрашиваю? — жестко отозвался я. — Я же вижу, что от тебя осталась лишь тень тебя прежней. Чем ты можешь быть полезна?

— Я буду служить тебе! — уже без всякой запинки, искренне взмолилась она. — Тень? Мне довольно и этого. Буду следовать за тобой, помогать во всём. Только не губи!

— И чем ты поможешь? Твоя сила почти обернулась пеплом. То, что уцелело, я заберу сам. И что у тебя остаётся? Что ты можешь мне дать в обмен на жизнь?

Взгляд её затуманился, будто она только сейчас осознала до конца своё положение. Плечи бессильно опустились, голова поникла. Но через несколько мгновений ведьма вдруг снова встрепенулась.

— Знания! Неведомые смертным. Об эдре, о лесе, об источниках настоящей силы. О той, другой стороне…

В глазах её плескался глубинный, непередаваемый ужас и мольба, которая кого угодно бы разжалобила. Но могу ли я доверять ей? Может, всё это — искусный спектакль?

— Чем докажешь свою верность?

— Проси, чего хочешь, Пересмешник! Только не губи! — она согнулась, поклонившись так, что буквально расстелилась на земле, потянувшись пальцами к моим ступням.

Она окончательно приняла человеческий облик, и не зря — так она вызывает куда больше сочувствия. Немудрено и забыть, что она — нечистая сила.

Впрочем… Как там говорит Демьян. Все мы, нефилимы, по сути, чудовища. Весь вопрос в том, как мы используем данную нам силу.

Выдержав паузу, я решился.

— Отдай свою силу. Сама! Всю, без остатка. А потом уж я решу, оставлять ли тебе жизнь.

Она вскинула голову, снова заглядывая мне в глаза. Проблески надежды в её взгляде тонули в водовороте страха и сомнений. Тем временем огонь за её спиной подбирался всё ближе, уже почти касаясь её ног. Ведьма испуганно обернулась, оглядываясь на пламя.

— Пощади… — снова прошептала она — одними губами, еле слышно.

Я молчал, тоже глядя на приближающееся пламя. Оно снова набирало силу, обдавая меня уже вполне осязаемым жаром. Времени на разговоры уже явно не осталось.

— Поторопись! — рявкнул я, перекрикивая гул огня.

Албыс испуганно вздрогнула, снова оборачиваясь ко мне. И снова склонилась к самой земле.

— Да, хозяин…

И почти в тот же миг нас обоих накрыло лавиной огня.

Интерлюдия

Путилин

Туннель, освещенный тускло мерцающими эмберитовыми светильниками, казался бесконечным. С влажных кирпичных сводов то и дело срывались капли воды, звуки шагов, отражаясь от стен, разносились гулким эхом. Путилин шёл быстро, так что сопровождающий его филёр еле поспевал за ним.

— Всё, как вы велели, шеф. Сначала увезли в участок на Воскресенской, а уже оттуда тайно переправили сюда. Слежки вроде не было. Но поручиться не могу. Людей мало. Если бы вы позволили привлечь кого-то из жандармов…

— Исключено. Бывшим людям Барсенева доверять нельзя, пока не проведем подробную проверку. Наверняка многие из них были в курсе связей обер-полицмейстера со Стаей, и до сих пор могут сотрудничать с упырями.

— Да как пить дать… — вздохнул филёр. — Как они ловко с телом самого Барсенева провернули! Как в землю провалился! Думаете, упыри?

— Скорее всего. Стая всегда умела мастерски заметать следы. Передал, чтобы на Воскресенской усиленную охрану выставили?

— Угу. Но сомневаюсь, что упыри сунутся прямо туда прямо так, напролом…

— Кто знает, кто знает. После того, что они устроили в Громовских банях и у Хаймовича, я уже ни в чём не уверен.

— Это да. Обнаглели? Из-за того, что Дружина томская в упадке, страх потеряли?

— Да нет, тут, похоже, что-то посерьёзнее. Какая-то междоусобная война… Как там Тимофей?

— К университетской целительнице отвезли, как вы велели. Она его подлатала. Жить будет, рука тоже двигается. Но, правда, теперь он нам не помощник. Докторша говорит — недели на три, самое малое.