Сайлес Марнер

— Но прежде ты должен пообещать мне, отец, что сам не будешь копать землю, — сказала Эппи. — Я ни за что не заговорила бы об этом, — добавила она с застенчивой и вместе с тем лукавой улыбкой, — если бы миссис Уинтроп мне не сказала, что Эрон будет настолько добр и…

— По-моему, ты сама отлично это знаешь и без моей матери, — перебил ее Эрон. — Мастер Марнер тоже, надеюсь, знает, что я всегда рад помочь ему в работе и, конечно, не захочет огорчить меня отказом.

— Тогда, отец, ты не начнешь работать в саду, пока вся тяжелая работа не будет окончена, — сказала Эппи, — а потом мы с тобой разметим клумбы, сделаем ямки и посадим цветы. Вокруг каменоломни сразу станет красивее, когда у нас будут цветы. Мне всегда кажется, что цветы смотрят на нас и знают, о чем мы говорим. Я посажу розмарин, мяту и тмин — они так приятно пахнут. Хорошо бы достать еще лаванды, но она бывает только в садах у богатых.

— Это еще ничего не значит, — сказал Эрон, — я могу принести вам любую рассаду. Мне приходится обрезать много отростков, когда я садовничаю, и большей частью я их выбрасываю. В Красном доме есть большая клумба с лавандой, хозяйка очень любит эти цветы.

— Только смотри, сам ничего не бери и не проси того, что нужно в Красном доме, — серьезно предупредил его Сайлес, — мистер Кесс и так очень добр к нам. Он сделал новую пристройку к нашей хижине, подарил нам кровати и другие вещи, и я не хочу надоедать ему из-за цветов.

— Нет, нет, надоедать не придется, — заверил его Эрон. — Во всей округе не найдется другого сада, где бы пропадало столько добра, — просто потому, что некому его взять. Я часто думаю, что если бы земля возделывалась как следует да каждый кусок пищи находил свой путь ко рту, никто бы не страдал от голода. Когда работаешь в саду, такие мысли сами лезут в голову. Однако мне пора домой, а то мать будет беспокоиться, если я задержусь.

— Приведи ее сегодня к нам, Эрон, — сказала Эппи. — Мне бы хотелось решить насчет сада, а без нее никак нельзя, правда, отец?

— Разумеется. Непременно приведи ее, Эрон, — подтвердил Сайлес. — Она даст нам добрый совет и поможет сделать все как надо.

Эрон повернул обратно к деревне, а Сайлес и Эппи пошли дальше по уединенной тенистой тропинке. Здесь они были совсем одни.

— Папочка! — начала девушка, сжимая руку Сайлеса и поворачиваясь на каблучках, чтобы крепко поцеловать его. — Мой дорогой старенький папочка! Я так рада! У нас будет садик, а больше, кажется, мне ничего и не нужно. Я так и знала, что Эрон предложит вскопать для нас землю, — с шаловливым торжеством продолжала она. — Я это прекрасно знала!

— Хитрый котенок, вот кто ты! — сказал Сайлес с блаженной улыбкой счастливой старости. — Но смотри, поблагодари хорошенько Эрона.

— Ну, вот еще, — возразила Эппи, смеясь и резвясь, — это ему одно удовольствие!

— Постой, постой, дай-ка я понесу твой молитвенник, а то ты так распрыгалась, что уронишь его.

В эту минуту Эппи заметила, что за ее поведением следят, но следил за ней только дружественно настроенный ослик, которого пустили щипать траву, привязав ему колодку к ноге, кроткий ослик, который понимал людские слабости и был рад принять участие в людских забавах. Он протянул морду, ожидая, чтобы ему почесали нос, и Эппи доставила ему это удовольствие. В благодарность ослик, хотя передвигаться ему было трудно, проводил их до самых дверей хижины. Но звонкий лай, раздавшийся изнутри, как только Эппи вставила ключ в замок, изменил намерения длинноухого, и он заковылял прочь, не прощаясь. Этим звонким лаем встретил хозяев коричневый терьер, который сначала с истерическим визгом запрыгал вокруг них, потом с шумом кинулся на полосатого котенка, укрывшегося под станком, а затем снова вернулся, громко лая, словно хотел сказать: «Как вы видите, я выполнил свой долг и нагнал страху на это жалкое существо». Кошка-мать сидела на окне, грея на солнышке белую грудку, и только поглядывала, ожидая ласки, хотя сама ради этого не намеревалась беспокоить себя.