Саймон и программа Homo sapiens

— О, прости, пожалуйста.

— Ничего, — коротко усмехается Эбби. — Если бы мой папа жил в Атланте, я бы сейчас не сидела здесь с вами, ребята.

— Ого, он настолько строг?

— Ага, — отвечает она и резко переводит взгляд на меня. — Начнем второй акт?

Мартин странно потягивается вперед, зевает, и я вижу, как он пытается невзначай положить руку на стол рядом с рукой Эбби. Эбби ее сразу же убирает и чешет плечо.

На это неловко смотреть. Неловко и захватывающе одновременно.

Мы пробегаемся по отрывку. Это к слову о катастрофах… Конечно, у меня самого по сценарию нет слов, так что не мне судить, к тому же они стараются, но мы останавливаемся на каждой гребаной реплике, а это уже просто смешно.

— Его увезли, — говорит Эбби, прикрывая слова на странице рукой.

Я киваю.

— Увезли в.

Она зажмуривается:

— В карете?

— Правильно.

Она открывает глаза, и губы ее беззвучно двигаются. Карета, карета, карета.

Мартин глядит в пустоту, растирая кулаком щеку. У него очень выраженные костяшки. У Мартина все выраженное: огромные глаза, длинный нос, пухлые губы. Смотреть на него утомительно.

— Мартин.

— Прости, моя реплика?

— Плут сказал, что Оливера увезли в карете.

— В карете? Какой карете? Где карета?

Почти. Не точно. Всегда почти. Мы начинаем сцену заново, и я думаю: сейчас вечер пятницы. Теоретически я мог бы напиваться где-то на вечеринке. Или быть на концерте.

Я мог бы быть на концерте с Блю.

Но вместо этого я развлекаюсь с Оливером, которого увозят в карете.

Снова, и снова, и снова.

— Я никогда этого не запомню, — расстраивается Эбби.

— Разве нам не дали время до конца рождественских каникул? — спрашивает Мартин.

— Да, но Тейлор уже все выучила.

Персонажи Эбби и Мартина важны в постановке, но у Тейлор главная роль, ибо именно она играет Оливера в пьесе «Оливер!».

— Но у нее фотографическая память, — говорит Мартин. — Якобы.

Эбби улыбается одними уголками губ.

— И очень быстрый метаболизм, — добавляю я.

— И натуральный загар, — вставляет Мартин. — При том что она никогда не загорает. Она родилась такой.

— М-да, Тейлор и ее загар, — протягивает Эбби. — Я ужасно завидую.

Мы с Мартином начинаем хохотать. Эбби явно выигрывает по части меланина.

— Будет странно, если я закажу еще одну вафлю? — интересуется Мартин.

— Будет странно, если не закажешь, — говорю я.

Немного не догоняю происходящего. Я почти чувствую, что привязался к Мартину.

14

ОТ: [e-mail]

КОМУ: [e-mail]

ДАТА: 6 декабря, 18:19

ТЕМА: День каминг-аута

Ты сделал это, сделал, сделал?

Жак

ОТ: [e-mail]

КОМУ: [e-mail]

ДАТА: 6 декабря, 22:21

ТЕМА: Re: День каминг-аута

Окей. У меня не получилось.

Когда я приехал в отель, папа уже все подготовил: упаковал и выложил подарки на тумбочку, поставил менору, тарелку с латкес[34] и два стакана шоколадного молока (потому что папа любит запивать им жареную еду). В общем, мне показалось, он очень постарался, и это было даже мило. Меня немного мутило, я ведь на самом деле собирался все ему рассказать, но не хотел переходить к этой теме с порога, поэтому решил подождать, пока мы закончим с подарками.

Слышал истории про ребят, которые признаются родителям, а те говорят, что у них и так было предчувствие? Так вот, мой папа такого точно не скажет. Я абсолютно уверен, он и не догадывается, что я гей. Ты не поверишь, какую книгу он мне подарил, — «Историю моей жизни» Казановы (или, как бы сказал ты, «гребаного» Казановы).

Если подумать, то здесь-то, наверно, и таилась идеальная возможность намекнуть ему. Может, надо было попросить его поменять Казанову на Оскара Уайльда. Не знаю, Жак. Наверное, книга и остановила меня. Может, это и к лучшему, потому что, как ни странно, я чувствую, что мама бы расстроилась, узнай папа первым. В этом плане с разведенными родителями бывает непросто. Вот так вот все сложно.