Саймон Рэк

Оба чувствовали напряжение. Даже стальное тело Богги начало поддаваться. Их мундиры превратились в клочья, а ботинки распадались. Рот Саймона превратился в сплошную рану, язык заполнял его, как кусок соленого мяса.

— Вон там!

— Где!

— Там. Треугольная вершина, двадцать… двадцать пять градусов прямо и примерно на сорок ниже. Видишь?

— Да. Похоже на сторожевой костер. Должно быть, это и есть дым, который я видел раньше. Смотри! — Богарт заслонил глаза от заходящего солнца. — Выше, на фоне холма. Эти круглые формы. Что это может быть?

Саймон всмотрелся вдаль. К стене одного из утесов как будто цепляются какие-то круглые предметы, над тем местом, откуда поднимается дым. Зрение Саймона, по данным проверки медиков ГСБ, девяносто восемь — девяносто девять процентов. Не абсолютное. Но лучшее, что показали кандидаты за последние шестнадцать лет.

— Они разного цвета. Больше ничего не вижу. Далековато для любого человека. Может, какой-то тип жилища. Я помню, что…

Саймон неожиданно замолчал.

— В чем дело, Саймон?

— Готов поклясться, что один из них только что сдвинулся на склоне. Этого не может быть. Или может?

Осторожно, не забывая, что там, где огонь, могут быть люди, Богарт и Рэк двинулись по пустыне. И остановились на краю большого кратера, по меньшей мере в три мили в ширину. Только он отделял их от цели. Они легли и осмотрелись. Иголка оранжевого цвета стала видна яснее, но дома — если это дома — слились с чернотой ночи.

Богги с отвращением плюнул в кратер.

— О Иуда! Ты только посмотри на это! Да это хуже всего, что мы прошли. Проклятое место. Как дыра в заду дьявола. Но сейчас мы близко. Что бы это могло быть?

— Эй! — К замешательству Саймона, голос его пошел вверх. Он уже два года не пускал петуха, но иногда неожиданный фальцет все же выдавал его молодость. — Может, это Ксоактл. Может, это он там. Может, он все-таки существует. Может, мы найдем там арти, и они нам помогут. Может…

Богги рассмеялся.

— Может, может, может. Ты говоришь, как один из тех певцов старого времени. Его звали Холли.

Но Саймон не хотел уходить в сторону.

— Никогда о нем не слышал. Но это должен быть Ксоактл. Правда?

Богги улыбнулся.

— Ничего себе! Слушай меня, Саймон. Можешь бредить сколько хочешь, но сначала подумай. Легко прийти к поспешному заключению. Но Ксоактл! Со всем его золотом! Вот это был бы день.

И он снова рассмеялся, словно только что удачно пошутил.

Саймон удивленно посмотрел на него.

— Над чем ты смеешься?

— О, это больше не имеет значения.

Несмотря на темноту и острые камни под ногами, они решили идти и попытаться ночью приблизиться к лагерю арти. Или к тому, что там есть. Там может быть еда… и драгоценная вода.

Единственным освещением служил слабый свет Кольца Зайина. Постепенно, с трудом, в относительной тишине приближались они к цели.

Огни становились заметнее, и можно было разглядеть фигуры мужчин и женщин вокруг них. Богги хотел привлечь их внимание, когда они еще далеко, но Саймон посоветовал быть осторожнее.

Наконец с окровавленными руками они добрались до дна кратера и начали пересекать его. Они прошли примерно половину, когда Богги начал напевать про себя. Это была старая баллада ГСБ о невероятном спаривании колониста и самки ящерицы, и изложенное в этой балладе было не только непристойным, но и совершенно невозможным.

В другое время Саймон, вероятно, присоединился бы к нему, но сейчас его привело в ужас, что партнер шумит в такое неподходящее время.

— Заткнись! — прошептал он.

Гудение стало только громче.

— Богги! Какого дьявола ты делаешь? Они нас услышат.

На самом деле они еще далеко, и шум вряд ли услышат. Но было неизвестно, выставили ли те люди часовых.

— Но когда она взялась за его старый верный кольт…

Теперь не только гудение, но и слова.

Без всякого предупреждения Саймона начало тошнить, хотя он почти ничего не ел. В то же время с тревожной быстротой начало усиливаться раздражение Богартом.

— Если не заткнешься, я выбью твои вонючие зубы через шею. И всю жизнь будешь выскребывать дерьмо личинок Голота!

Он почти не сознавал, что повысил голос. Но, заверял он себя, это необходимо, чтобы проникнуть в тупой и упрямый мозг спутника.

Услышав его голос, Богги повернулся и с улыбкой святого поднес пальцы к губам.

— Совершенно верно, мо дорогой мальчик. Совершенно верно.

Костры погасили, и было невозможно понять, в какую сторону они движутся. Темнота была такая, что Саймон потерял Богарта. Мысль о том, что Богарт где-то заблудился, показалась ему очень смешной, и Саймон начал смеяться. Он смеялся так сильно, что заболела шея, и пришлось остановиться. Он вытер глаза и осмотрелся.

Над головой по-прежнему горели звезды, но их свет стал слабее. Тошнота вернулась, и он начал понимать, что произойдет, если его вырвет. Шум разбудит врагов. Но было еще что-то похуже.

Саймон сел и задумался о механизме, который вызывает и контролирует тошноту. Это автоматическая реакция, мешающая вдыхать собственные выделения и отравиться ими. Но, вспомнил Саймон, если мозг не управляет этим процессом, механизм может начать действовать неправильно.