Саймон Рэк

Не сдерживаемый толкущимися дворянами, у края ложи, Вейл смог протиснуться вперед, и он встал там, напряженно наблюдая за происходящим. Ни Рэк, ни Богарт не пошевелились, чтобы пойти с ним. Они остались в более прохладном месте императорской ложи. Делегация Гимеля осталась вместе с ними, как и большинство придворных. Императору явно хотелось посмотреть на самоубийство стариков, но он осознавал свою ответственность в отношении своих гостей.

Долгий, непрерывный крик толпы указал на то, что в цирке началось финальное соревнование. В промежутках между высокими прическами разукрашенных придворных, Саймон поймал взгляд пожилого человека с зелеными газовыми крыльями как у бабочки, прикрепленными к его мощным голым плечам, последний устремился вниз, вращаясь как веретено, во влажном воздухе, и рухнул кучей кровоточащих костей на неровный песок.

Госпожа Тин Боа вспыхнула:

— Император, почему только рядовым жителям — или, как вы их называете, «низам» — приходится бороться в такой унижающей человеческое достоинство манере? Почему не участвует буржуазная прослойка? Или ваши придворные?

С грубоватой нотой в голосе Гейн ответил женщине, даже не повернувшись к ней:

— Потому что, госпожа, им нет необходимости расширять свое жизненное пространство. У нас у всех более или менее хватает жилья. У низов же в большинстве случаев минимальное прожиточное число комнат. И они готовы развлекать всех нас в надежде улучшить свое жизненное пространство.

Женщина плюнула на ковровый пол.

— Клянусь всеми работающими людьми, это самое деградированное общество! Если общество готово лечь под нож мясника, то это общество здесь. Вы говорите о старых временах, когда ваши братья умирают здесь.

Визг и раскаты смеха со стадиона заглушили ее речь.

Рэк снова попытался подлить немного тактического масла в бушующие воды.

— Я

уверен, госпожа Боа, что смелость дворянского сословия на Алефе выше всяких похвал.

— Ложь! Отвратительная ложь! Как долго вы находитесь в их обществе? Приняли ли вы свое божественное решение, кто прав и кто не прав?

Дипломатия совсем не интересовала лейтенанта Богарта. Но он распознал грубость и несправедливое оскорбление, когда услышал все это.

— Послушайте, вы, — начал он, отбросив в сторону руку Саймона, — думаете, что знаете все, но вы страшно мало знаете. Мы здесь находимся чуть не полдня, и нам эти чертовы соревнования нравятся не больше чем вам. Но таким способом эти люди управляют своим миром, и это их дело. Честно говоря, я совсем не думаю, что ваш мир лучше, но мне приходится мириться со всем этим. Теперь нам надо или увеличить наш маленький ум или уменьшить наш большой рот!

В наступившем молчании шум толпы словно бы удвоился. Саймон закрыл глаза и пережидал. Гейн потихоньку улыбался, слушая выпады. Госпожа Тин Боа застыла на месте, затем рассмеялась.

— Хорошо сказано, посол Богарт. Я восхищаюсь мужчинами, которые могут очистить воздух вспышками честного гнева, и считаю, что ваша атака на меня — велась честно. Может, есть еще надежда на переговоры. А вы что думаете, посол Рэк? Вы согласны с тем, что сказал ваш помощник, горящий отвращением?

— Госпожа, я не одобряю манеру, в которой это все прозвучало, но согласен с каждым словом сказанного.

Инцидент был исчерпан.

Над песком, покрытым хлопьями крови и кусочками мозга, еще один старик собирался покончить с жизнью, он махал руками и свистел как ветер, запутавшийся в складках зданий. Толпе он понравился.

— Гейн, я придерживаюсь того мнения, что твоему народу жизнь не нужна. Я считаю, что и дворяне должны здесь проливать кровь. Это так легко — стоять в стороне и смотреть на чужую смерть.

— Все так. Но мои придворные здесь будут проливать свою собственную кровь только тогда, когда их честь будет оскорблена. В данном случае со словом «честь» здесь смех несовместим. Только наша честь разгромит ваши маленькие силы, когда закончатся переговоры.

Женщина снова рассмеялась.

— Отметь это, посол. Он говорит слово «когда», а не слово «если», словно он уже все решил заранее. А наши силы имеют то, чего нет у вас. Они верят и доверяют своим идеалам. Их идеалы непоколебимы.

Теперь настала очередь правителя Алефа высказать свое самодовольство.

— Я бы попросил вас, посол, отметить, что эта… что эта женщина подчеркивает, что ничто не сможет поколебать ее идеалы. Не сомневаюсь, что ее вера включает уверенность, что планета Виррона, открытая нами, принадлежит по какому-то неведомому праву планете Гимель. И не сомневаюсь, что все, что она будет говорить нам, предварительно одобрено ее правительством.

Саймон почувствовал, что его сердце опускается, когда два лидера начали препирательство. Он вовсе не думал, что дипломатия окажется легким делом. Но все видеофильмы, которые он просмотрел, создали у него видимость, что искусный дипломат всегда выходит победителем. Но вот что он упустил из внимания, что для этого надо быть этим самым искусным дипломатом.

Женщина смотрела на императора-павлина с презрением на лице.