Сахар

Полная аудитория поднялась на ноги и зааплодировала. Это были аплодисменты… Мне…

– До свидания… Хороших каникул!

От Инги по-прежнему не было ни единой весточки.

Также не обошлось и от официально благодарности нового начальства.

– Спасибо тебе за твою работу, – Ольге Сергеевна всё-таки едва-едва улыбнулась мне и вручила красивое благодарственное письмо в деревянной рамке. – И, Лазарь…

– Я рад, что смог что-то объяснить и даже чему-то научить этих питекантропов, – ухмыльнулся я. – И, Ольга?

– Найди смысл. Возможно, в этом и есть весь смысл, – гениально умозаключила она.

– Сразу видно, что передо мной стоит декан. Тебе спасибо, – в этот раз она умело отвела улыбку в сторону. – Возможно, смысла нет. Я уже думал об этом.

– Для всех по-разному. Возможно, хватит уже «возможно»?

– Ты крутая, – не солгал я. – Береги себя. И сына тем более.

– И ты себя береги, Лазарь.

– Прощай, – по-своему тепло произнесла Заречная с таким же спокойным и немного грустным лицом.

Я подошёл к ней вплотную, вдохнул цитрусовый аромат и поцеловал её в щёку на прощание, а затем навсегда покинул стены местного университета, закурив по пути в общежитие.

Хотя, кто его знает? Жизнь непредсказуема.

Может быть, не стоит зарекаться? Хм.

%%%

Время и обстоятельства били меня под дых беспощадно.

В последние дни я окончательно сбил режим и каждую ночь душил себя одиночеством. Я сидел в своей комнате за стареньким дспшным столом, невольно наблюдая, как одиночные машины пробираются сквозь первые проблески рассвета и четырёх блеклых фонарей.

Часы на микроволновке бирюзовым светом показывали 4:11. В голове серия перекати-поле и очередные обещания изменить всё и сразу.

Я думал о том, кем бы я хотел быть, стать, воплотиться. В моей ещё совсем юной голове царствовал туман и хаос, в середине которых скиталось, казалось бы, инородное тело Лазарь Рекрутов.

Однозначно, это тело скучало по Инге, желая вновь лицезреть её недоумевающую физиономию над одной из моих очередных острот, но… Это казалось мне невозможным по бесконечному числу причин.

Жизнь снова давно перестала мне казаться чем-то цельным и определённым, напротив, я стал приходить к осознанию, что всё происходящее череда кусочно-непрерывных функций, стремящихся то к верху оси ординат, то наоборот.

Возможно, столь умные (или отнюдь) умозаключение были абстракцией и последствиями душевного диссонанса, но меня это мало волновало.

За окном защебетали первые птицы, предшествуя официальному началу нового дня. Самое сложное в этой ситуации было и является погоня от себя самого. Попытки нагнать вечно уходящий поезд всегда кончались крахом, ведь локомотив этого состава был не более чем собственным душевным призраком.

В такие моменты, когда сердце открыто настежь, кажется, что ты готов обнять весь мир, принести миллионы извинений перед всеми, кого кода-то чем-то обидел или задел. Хочется обнять родителей и слёзно вымолвить, что ваш сын был не прав, но и вы, дорогие, понятия не имеете, как тяжело бывает зацепиться за смысл своего жалкого существования.

В жизни всё бывает, и как сказал отец после того, как принял решение уйти из нашей семьи чуть больше года назад: «Это жизнь, в ней хватает всякого дерьма». Я, едва сдерживая слёзы, ответил: «Дерьмовые яблоки от дерьмовой яблони…».

Георгий горел страстью к совершенствованию мира, к изобретению чего-то нового, некой лепты в этом огромном мире. Он всегда хотел, чтобы его математические расчёты помогли в избавлении от всех видов болезней этого земного шара. Благородные намёки и его чёткая уверенность в том, что он знает свою конечную цель и стремится к ней, пусть и не семимильными шагами, а крохотными шажочками, иногда отдаваясь своей до боли человеческой сути, однозначно, заслуживало уважения.

Я прекрасно осознавал, что всё это математическое образование лишь сценарий, навязанный мне откуда-то свыше, причём за его непослушание следует смертная казнь в виде обычной рутинной жизни.

Да пошло оно, не буду я заниматься тем, к чему совсем не лежит моя душа, но соответствуют умственные способности. Или это всё отголоски лени и бездельничества? Как это определить? Как понять?

Синяки под глазами стали слегка опухшими. Давление в голове не давало без очередного скачка в голове, сжимая сердце в тиски, беспечно мыслить.

И это всё преподавание… Такое же навязанная ерунда, как и получение образование в этой же стезе. Я могу, но это не значит, что я должен и обязан. Я также могу послать это в задницу, но от этого ведь совсем и не легче?

Мне вспомнился Герман Петрович, и его железная тяга к желанию нести знания в массы, к товарищам. Его бешеное желание созидать в небольших и тесных рамках маленького городка, порой, возможно, ставя все свои принципы и желания в противовес благой миссии. Он сумел воспитать чудесную внучку и навести хоть какой-то порядок в местном университете, пригласив молодой преподавательский состав. Этот сильный человек практически всю жизнь боролся с тяжёлой болезнью, пережил колоссальную потерю любимой женщины, с которой прожил бок-о-бок почти сорок лет.