Сахар…

Двое мужчин прошли за стол, Прокоп поднял руку, делая жест официантке немедленно к ним подойти. Стройная невысокого роста блондинка подошла к мужчинам. Сейчас она уже совсем не раздражала его. Обворожительная улыбка легла на разглаженное от морщин недавно созданных мучительной болью лицо. Даже небольшой шрам казался милым украшением на невероятно мужественном и симпатичном лице. Девушка растаяла. Спустя час они уже обменялись номерами телефонов и договорились после окончания смены пойти погулять.

Глава 10

Спускаясь по ступенькам вниз по улице Фрунзе, Агата тряслась как стиральная машинка советских времён. Они только что прошли мимо её ненаглядного морфологического корпуса[9], в котором она училась. Конечно, не всё там было гладко, особенно анатомия со слегка двинутым профессором, но это не повод скрывать старого друга от нового. «Как ты можешь, Агата? Старый дедушка морфкорпус будет тобой очень недоволен в понедельник. Он обязательно тебе подкинет плохое настроение у препода в этот день. Так что жди «неуда», дорогуша».

– Что с тобой, Сахар? – встревоженно спросил Павел, галантно придерживая её на скользких ступеньках.

– Почему ты фамильничаешь? – снова ушла от ответа в край завравшаяся девушка.

Её золушкины ножки на шпильках аккуратно ступали на каждый новый уровень, предварительно щупая, нет ли там сырой листвы, на которой можно не хило поскользнуться. Павел ухмыльнулся, как будто чувствуя подвох, отчего Агате стало явно не по себе. Но оказалось, что это было связано с чем-то другим, пока непонятно, с чем.

Он отцепил её ладошку от своего плеча, Агата смогла только заметить хитрый, почти смеющийся взгляд, как вдруг он встал позади неё. Не успела девушка опомниться, как Павел слегка присел, подсунул одну руку под колени, положив вторую на спину, и поднял Агату на руки так, словно в его владении оказался ценный хрустальный монумент.

Зонтик, который Агата ещё утром сунула в карман пальто, немного упёрся её в бок, но девушка даже не пошевелилась, чтобы его сдвинуть – так волшебно она сейчас себя чувствовала.

– Не фамильничать, а фамильярничать. Но я ни того, ни другого не делал. В Америке обращение по фамилии, например, знак уважения. А здесь я добавляю ещё и восхищение тобой.

На миг их взгляды сошлись в какой-то точке, далёкой от этого места. Нет, они не смотрели друг на друга – так могло показаться со стороны любителю мыльных опер – их взоры были устремлены на какую-то общую цель, общую идею, туда, где они могут быть счастливы вместе.

Миг закончился, и Павел первым отвёл свои небесные глаза. Даже при тусклом свете рыжего фонаря, они не переставали сиять лазурью. Осторожно, но уверенно шагая вниз, Павел нёс Агату, он знал: эту девушку он никогда не отпустит.

Когда ноги Агаты ступили на землю, расстояние между губами Павла и её оказалось настолько ничтожным, что стало равно диаметру невидимого водоворота, который теперь засасывал их, сокращая это расстояние до нуля. Первое касание тёплой кожи губ – сухих с влажной внутренней каймой у Павла и бархатных от помады у Агаты, – глаза закрылись, и она ещё никогда не чувствовала себя такой влюблённой. Этот мужчина излучал просто бешеные потоки феромонов, все её тело предательски обмякло.

Но воспитанность Павла не позволила прикоснуться к её телу и начать гладить, усиливая возбуждение, он держал девушку одной рукой за плечо, второй также нежно за подбородок. Никаких поглаживаний по заднице, или ещё чего-то в этом роде, как делали все её бывшие. Он просто закончил поцелуй, посмотрел в кофейные глаза, а потом прижал к своей груди, как беззащитную птичку.

Поцелуй был волшебным, Агата с трудом пришла в себя. Наверняка, если бы свет был ярче, она заметила лёгкий румянец на его красивом лице.

– Агата, расскажи о себе, – прочистив горло, попросил Павел. – Сегодня ты узнала всё о моей жизни, о моём прошлом, настоящем, моих друзьях и принципах. Теперь твоя очередь делиться.

– Ну, моя жизнь совсем неинтересная. – Агата опустила глаза.

Они стояли у подножия лестницы, в самом низу улицы Фрунзе, как раз рядом с тем двором, в котором находилось её общежитие. А за железной дорогой находился теоретический корпус, где она учится. Вот так их первое свидание превратилось в фильм ужасов, полный мин-ловушек, где на каждом углу подстерегал какой-нибудь обличающий домик. Эти здания как будто окружили Агату, заставляя сознаться во вранье. Но это невозможно. Она ещё не всё знает об этом человеке, как бы он ни утверждал, что теперь ей всё известно.

– Я не люблю о себе рассказывать, обычно после фразы, что я – газетчик, все засыпают. – Она состроила гримасу человека, который ничего не может поделать с такой скучной жизнью и Павел рассмеялся.

Его дерзко открытый смех, так и манил Агату потянуться за новым поцелуем. Но вместо этого она задала вопрос, только сейчас её заинтересовавший, странно, почему ей это не пришло в голову раньше:

– А почему ты занялся перевоспитанием малолетних преступников?