Сахаров и власть. «По ту сторону окна». Уроки на настоящее и будущее

Из интервью во время 38-й Пагуошской конференции в Сочи в сентябре 1988 г. (газета «Молодежь Эстонии», 11 октября 1988 г.; см. также журнал «Звезда», 1991, № 5):

А. Д. Сахаров:

«Я почти ни во что не верю – кроме какого-то общего ощущения внутреннего смысла хода событий. И хода событий не только в жизни человечества, но и вообще во Вселенском мире. В судьбу как рок я не верю. Я считаю, что будущее непредсказуемо и не определено, оно творится всеми нами – шаг за шагом в нашем бесконечно сложном взаимодействии…»

Вопрос журналиста: «Если я верно понял, то вы полагаете, что все не в “руце божьей”, но “руце человечьей”?»

А. Д. Сахаров:

«Тут взаимодействие той и другой сил, но свобода выбора остается за человеком. Поэтому и велика роль личности, которую судьба поставила у каких-то ключевых точек истории…»

Там же:

Вопрос журналиста: «Ведь “академик Сахаров” – это уже не только человек, но – в нашем общественном сознании – это уже и понятие. Как вы сами ощущаете: легко ли вам быть “АКАДЕМИКОМ САХАРОВЫМ”?»

А. Д. Сахаров: «Легко ли мне быть понятием? Конечно, это внутренне ложное положение. Пастернак говорил: “Быть знаменитым некрасиво” – и был прав, это действительно очень некрасиво. Я стараюсь всячески гнать от себя ту психологическую отраву, которая с этим связана. Не знаю, удается ли мне это. Частично, вероятно, удается, какие-то иммунитеты у меня есть

».

БА:

Приведенное выше признание Сахарова об «ощущении внутреннего смысла хода событий… во Вселенском мире» повторяется им не раз, в том числе в Лионской лекции 27 сентября 1989 г., на собрании в ФИАНе 20 января 1989 г., в «Воспоминаниях» или же в конце Нобелевской лекции (1975), где он говорит о нашем «священном стремлении… создать жизнь, достойную нас самих и смутно угадываемой нами Цели». И ощущение это замечательно перекликается с тем, что о религиозности сказал Эйнштейн («Мое кредо», 1932):

«Самое прекрасное и глубокое переживание, выпадающее на долю человека, – это ощущение таинственности. Оно лежит в основе религии и всех наиболее глубоких тенденций в искусстве и науке. Тот, кто не испытал этого ощущения, кажется мне если не мертвецом, то во всяком случае слепым. Способность воспринимать то непостижимое для нашего разума, что скрыто под непосредственными переживаниями, чья красота и совершенство доходят до нас лишь в виде косвенного слабого отзвука, – это и есть религиозность. В этом смысле я религиозен. Я довольствуюсь тем, что с изумлением строю догадки об этих тайнах и смиренно пытаюсь мысленно создать далеко не полную картину совершенной структуры всего сущего».