Сакральный знак Маты Хари

Она ушла в комнату и вернулась, неся в руках фотокарточку, которую и протянула Сирину. Взглянув на снимок, он увидел двух пухлых годовалых мальчуганов-голышей, сидящих на расстеленном одеяле.

– Вот мой Ромочка, а это – Валин Женька. Валя говорила, что родила своего парня от хоккеиста одного, очень известного, а имени не называла. А потом как-то принесла мне обрезок своего снимка, ту его часть, на которой мой Ромка. Отдала и говорит – я, мол, ту половинку фотографии, на которой Женя, отцу его отправила. Пусть полюбуется на сыночка. Может, дрогнет сердце отцовское?

– Не дрогнуло? – хмыкнул Сирин.

– Дождешься от вас! – сердито посмотрела на него собеседница. – Я воспитательницей в садике работаю, по-соседски пристроила Валентину в сад музыкальным педагогом. Она там до последнего работала, пока удар с ней не приключился. Ее Женя рос парнем своенравным, после армии загремел в тюрьму за воровство. Мать тогда инсульт и свалил. Валентину полностью парализовало, ни рукой, ни ногой не могла шевельнуть. И говорить не могла. Только мычит, а чего хочет – не поймешь. Но, слава богу, медсестра в больнице хорошая попалась. Светочка. Она за Валей и ухаживала. Сначала там, в больнице, потом привезла ее домой и здесь за ней присматривала.

– Светочка? – оживился Сирин, услышав знакомое имя.

– Ну да, говорю же: медсестра из больницы. Она потом за Женю вышла замуж, а я в это время уехала к сыну в Ростов, у Ромы моего сынок родился, я помогала с малышом. Когда приехала домой, сразу же заглянула к Валентине. Мне дверь открыла Светочка. Я ей – Светланка, как Валюша? Я ей гостинца привезла. А она так печально на меня посмотрела и говорит: нет тети Вали. Я ей – как это нет? И тут из комнаты Женя так на меня гаркнул, что я подобрала свои сумки и бегом к себе. Он и раньше был бешеный, а после тюрьмы и подавно стал как дикий зверь. Правда, видеть я его не видела, а вот крик его ненормальный слышала часто.

– На кого он кричал, не припомните?

– Так на Свету и кричал.

– А на мать?

– Нет, на мать не кричал. Должно быть, Валя действительно померла, иначе и ей бы доставалось. Вскоре Женя со Светочкой переехали, а куда – не знаю.

Сирин достал сложенный в несколько раз рисунок, сделанный рукой американца, развернул и протянул Дарье Семеновне.

– Вы знаете этого человека?

– А кто это? – близоруко прищурилась она. – Фокусник, что ли, какой? Не пойму.

– Это не Евгений? – с надеждой в голосе уточнил Сирин.

– Да кто ж его разберет, он же ряженый, – растерялась женщина. – Может, и Женька. А может, и нет. Тюрьма – она ой как людей меняет!

– Дацук сильно изменился?

– Я ж говорю вам, после тюрьмы его не видела.

– Значит, не можете по рисунку определить, он это или не он, – печально констатировал Сирин.

Олег был почти на сто процентов уверен, что женщина, взглянув на рисунок, воскликнет: «Да, конечно же, это он, Евгений!» Со слабой надеждой он все-таки спросил:

– А других фотографий Дацука у вас нет?

– Да откуда ж им взяться? Мальчишки особо не дружили. Мой Рома туризмом увлекался, в походы все детство с туристическим клубом ходил, а Женька по подворотням со шпаной портвейн пил.

– А может, снимок Валентины имеется?

– Нет, и Валиного фото нет.

– Спасибо, Дарья Семеновна, – поднимаясь с табуретки, кивнул Сирин. – Не буду у вас время отнимать.

– Да что случилось-то? Опять Женя чего натворил? – мелко семеня за гостем к двери, любопытствовала соседка.

– Мы это как раз и выясняем, – спускаясь по лестнице, со значением заметил Сирин.

– Вы знаете, – остановившись в дверях, вдруг громко зашептала Дарья Семеновна. – Я все время думаю, что Валя умерла и что Женька мог мамку-то свою прибить. Много ли ей, парализованной, надо? Подушку на лицо – и привет. Поминай как звали.

– Валентина Дацук не проходит по документам как умершая.

– Да кто же ее будет оформлять-то? Тело закопал в лесу – и не найдет никто и никогда. То-то Света так тяжело вздохнула и сказала: «Нет тети Вали». Думаю, она просто боялась Женьку, а так бы все мне рассказала.

– У вас есть основания так полагать? – официально осведомился Сирин.

– Да какие там основания! Просто я хорошо знаю Женю. Он всегда мечтал иметь много денег. Вот, должно быть, и убил мать, чтобы продать квартиру.

– То есть это только ваши домыслы?

– Да какие там домыслы! Говорю же, хорошо знаю Женю! А может, чайку хотите? – запоздало осведомилась женщина, выбежав на лестничную клетку и выглянув в пролет.

– Да нет, спасибо, – уже с улицы ответил Сирин.

Спустившись во двор, он медленно пошел в сторону проспекта, набирая на смартфоне номер шефа. Хренов откликнулся лишь с пятого гудка. Судя по голосу, был он крайне расслаблен и очень далек от повседневной суеты.

– Ну, что там у тебя, – вместо приветствия протянул он.

– У Валентины был сын Евгений, которого соседка Ситникова не опознала на рисунке американца. Когда парню был год, соседки сняли своих парней на общую фотографию, и Валентина через некоторое время отрезала соседского мальчишку, чтобы Женю послать хоккеисту.

– Зачем?

– Денег хотела. Бедно жила.

– С этим понятно. Тогда кто такая Светлана?