Салют. Стихи и рассказы

Вот оно —Море Чёрное.Смотри,Какое просторное!Его не обнять руками,Его не измерить шагами.Оно – как чаша большая,Но без конца и края.В мореВода солёная:То чёрная, то зелёная,Синяя или красная,При разной погоде разная!Как море назвать такое?Люди гадали долго.Москву назвали Москвою,Волгу назвали Волгой…Люди долго гадали

И Чёрным морем назвали.Море не стало спорить,Остаться Чёрным решило…Но сталоЧёрное мореЧернее, чем раньше было.Вот, оно —Море огромноеБьётся о скалы горные.Около моря ЧёрногоЛюди становятся чёрными.Люди на солнце жарятся,Море прохладой веет,Здесь старики не старятся,Здесь малыши взрослеют.Люди ныряют,Как рыбы,Волну разрезая грудью.

И вряд ли рыбыМогли быПлавать, как плавают люди!Рыбы на дно опускаются,Крабы от берега пятятсяТуда, где в камнях скрываютсяВсякие каракатицы.ОниОседлали воду,Море они оседлали.ОниВедут пароходы,Где раньше лишь рыбы гуляли.И даже в морской пучинеПодводные лодки мчатся —Таращат глаза дельфины,Людей повстречать боятся.Вот оно —

Море просторное.В море —Барашки белые.Около моря ЧёрногоЛюди становятся смелыми.Солнце в море садится,Волна вздымается глыбой.А людям и в шторм не сидится,А людям и ночью не спится:Они охраняют границы,Ловят разную рыбу.Гудки пароходные будятНочь на морском просторе.Вот и выходит,Что люди —Сильней и красивее моря!

Рассказы

Простуженный ёжик

Было это поздней осенью в последний год войны. Шли бои на польской земле.

Однажды ночью мы обосновались в лесу. Разожгли костёр, согрели чай. Все улеглись спать, а я остался дежурить. Через два часа меня должен был сменить на посту другой солдат.

Сидел я с автоматом у догоравшего костра, на угольки посматривал, к шорохам лесным прислушивался. Ветер шелестит сухой листвой да в голых ветвях посвистывает.

Вдруг слышу – шорох. Будто кто-то по земле ползёт. Я встал. Автомат наготове держу. Слушаю – шорох смолк. Опять сел. Снова шуршит. Где-то совсем рядом со мной.

Что за оказия!

Глянул я под ноги. Вижу – кучка сухой листвы, да будто живая: сама собой движется. А внутри, в листьях, что-то фыркает, чихает. Здорово чихает! Присмотрелся получше: ёжик. Мордочка с маленькими чёрными глазками, уши торчком, на грязно-жёлтых иглах листья наколоты. Подтащил ёжик листья поближе к тёплому местечку, где костёр был, поводил носом по земле, чихнул несколько раз. Видно, простудился от холода.

Тут время моей смены настало. Заступил на пост солдат – казах Ахметвалиев. Увидел он ежа, услыхал, как тот чихает, и ну меня ругать:

– Ай, нехорошо! Ай, нехорошо! Сидишь и смотришь спокойно. А у него, может, грипп или воспаление. Смотри, весь дрожит. И температура, наверное, очень большая. В машину его надо взять, лечить его надо, а потом на волю выпускать…

Так мы и сделали. Положили ёжика вместе с охапкой листьев в наш походный «газик». А Ахметвалиев на следующий день тёплого молока где-то раздобыл. Ёжик напился молока, согрелся и опять уснул. За всю дорогу несколько раз чихнул и перестал – поправился. Так всю зиму у нас в машине и прожил!

А когда весна настала, мы его на волю выпустили. На свежую травку. И какой день тогда выдался! Яркий, солнечный! Настоящий весенний день!

Только было это уже в Чехословакии. Ведь и весну и победу мы там встречали.

Вежливый бычок

У опушки леса пасся бычок. Маленький, месяц от роду, но довольно плотный и бойкий. Бычок был привязан верёвкой к колышку, вбитому в землю, и так, привязанный, весь день ходил по кругу. А когда верёвка слишком натягивалась, не пуская бычка, он поднимал морду с неровной белой звёздочкой на лбу и тянул неустановившимся, дребезжащим голосом: «М-м-му!»

Каждое утро мимо бычка проходили ребята из детского сада, отдыхавшие по соседству.

Бычок переставал щипать траву и приветливо кивал головой.