Салон черной магии

– Я быстрее привыкла, — сказала Даша, — только дело не в этом… Просто эта должность, которую я занимаю, оказалась довольно-таки… В общем, чтобы работать в центре психологической реабилитации для детей и подростков, мало быть хорошим психологом, нужно еще иметь и крепкие нервы. Поначалу-то я старалась и получала удовлетворение и даже радость от одного сознания, что помогаю людям, но потом как-то поняла, что не так все просто… — Подруга печально посмотрела на меня.

Не совсем понимая, что хочет сказать Даша, я, отведя глаза, пожала плечами.

– Понимаешь, — продолжала Даша, — моя начальница отчего-то решила, что лучше всего у меня получается общаться с маленькими детьми. Совсем маленькими, шести-семи лет. А знаешь, это ведь очень страшно, когда видишь, что психика таких маленьких людей нуждается в лечении.

– Шесть-семь лет, — медленно проговорила я, — неужели уже в этом возрасте дети начинают употреблять наркотики?

– Да нет, — ответила Даша, — в данном случае наркотики здесь ни при чем. Ведь в наш центр реабилитации приводят не только наркоманов и алкоголиков, но еще и страдающих тяжелыми болезнями — таким детям тоже нужна помощь и поддержка.

– Понятно.

– А последнее время, — проговорила Даша, поеживаясь, будто ей внезапно стало холодно, — ко мне начали поступать дети со странным диагнозом. С врожденными психическими заболеваниями, которые почти не поддаются лечению. Понимаешь, с виду такой ребенок вполне обыкновенный. Здоровый, румяный, даже и не скажешь, что у него что-то не в порядке. И только иногда с ним ни с того ни с сего случаются ужасные приступы. Мне один раз довелось наблюдать подобное. Это очень страшно…

Даша судорожно вздохнула и попросила:

– Дай-ка сигарету, пожалуйста. Мои кончились.

– Сигарету? — удивилась я. — Ведь ты вроде бросила курить, вроде уже несколько месяцев.

– Начала снова месяц назад, — призналась Даша, — честно говоря, не выдерживают нервы. Даже у меня, профессионального психолога. Так… И зажигалку, пожалуйста… Закурив, она продолжала:

– Так вот, я говорила об этих странных приступах. Ребенок, который еще минуту назад спокойно играл и общался с другими детьми, вдруг падает на пол и бьется в судорогах. Его лицо искажается… Просто до неузнаваемости, крики становятся оглушительными — непонятно, как такие громкие звуки могут производить слабые детские легкие. Потом все заканчивается также внезапно, как и начинается. Некоторое время ребенок лежит без движения, словно спит, только с открытыми глазами. А потом поднимается и снова начинает играть как ни в чем не бывало. И ничего не помнит о том, что с ним происходило. А через какое-то время все повторяется. Ужасно!..

Я живо представила себе подобную ситуацию, и мне вдруг стало не по себе.

– Действительно, — проговорила я, — зрелище не из приятных. А чем обусловливаются эти приступы? Врожденное?.. Что-то вроде эпилепсии?

– Не знаю, — сказала Даша, — но то, что эта болезнь не эпилепсия, это точно. Я разговаривала с нашими врачами — они в растерянности. Никто не знает, что это за болезнь и как ее лечить. Ведь ребенок выглядит совершенно здоровым, и никакие обследования ничего не показывают. Совершенно ничего. Только вот эти приступы, которые никто не может не то что предотвратить, даже предсказать, когда они начнуться. Никто не может! Говорили только, я слышала, что нечто подобное встречалось и раньше, только не так часто, конечно. Тогда это называлось — одержимость бесами.

– Ничего себе, — удивилась я. — А существует какой-нибудь способ, чтобы изгонять этих бесов?

– Нет, — покачала головой Даша. — Правда, мне говорили, что есть в городе какой-то доктор, который лечит такое заболевание. Недавно появился… Какой-то самоучка. Но он берет за лечение такие деньги, что к нему и подступиться страшно. И берет не за излечение, а за лечение. То есть — конечный положительный результат не гарантирует даже он. А другие врачи — и подавно, только разводят руками и говорят, что ничего не понимают в этом. Не берутся лечить. Ну а если и берутся, то вообще ничего не гарантируют. Даже улучшение состояния.

– А каково развитие болезни? — спросила я. — Ведь, насколько я понимаю, приступы мало отражаются на физическом здоровье детей. И на психическом… Они ведь даже не помнят потом, что у них был приступ.