Салтыков-Щедрин. Искусство сатиры

Эпизоды, рисующие детство Иудушки, раскрывают историю формирования психики этого лицемера-стяжателя. В варварски жестокой среде помещиков-крепостников наказание непослушных и поощрение почтительных детей осуществлялось в грубо материальной форме, в виде худших и лучших кусков за столом. Ради вознаграждения Порфиша прикидывался ласковым сыном, заискивал перед матерью, наушничал, лебезил, показывал, что он — «весь послушание и преданность». Хотя Арина Петровна с подозрительностью относилась к этой сыновней кротости, смутно угадывая в ней коварный умысел, она все же не могла устоять перед нею и искала для сына «лучшего куска на блюде ».

Притворная почтительность как способ получения лакомого куска — это и есть та простейшая истина, которая запала в детскую душу Порфиши и, все более развиваясь в дальнейшем, сделала его лицемером-хищником Иудушкой. Если в детстве Иудушка за сыновнюю преданность получал лучшие куски за столом, то впоследствии он получил за это «лучшую часть» при разделе имения. Он стал владельцем Головлева, овладел имением брата Павла, прибрал к своим рукам все капиталы матери, обрек эту некогда грозную и властную хозяйку головлевской семьи на заброшенность и одинокое умирание и сам сделался властелином всех головлевских богатств.

Свойственные Арине Петровне и всему «головлевскому роду» черты бессердечного стяжательства развились в Иудушке до предельного выражения. Если чувство жалости к сыновьям и сиротам-внучкам временами все-таки посещало черствую душу Арины Петровны, то Иудушка был «неспособен не только на привязанность, но и на простое жаленье». Его нравственное одеревенение было так велико, что он без малейшего содрогания обрекал на гибель поочередно каждого из троих своих сыновей — Владимира, Петра и младенца Володьку.

В Иудушке Головлеве без труда угадываются и чудовищная скупость Плюшкина, и хищная хватка Собакевича, и жалкое скопидомство Коробочки, и слащавое празднословие Манилова, и беспардонное лганье Ноздрева, и даже плутовская изобретательность Чичикова. Все это есть в Иудушке, и вместе с тем ни одна из этих черт, отдельно взятая, и даже совокупность их, не характеризуют главного в Иудушке. Он не повторяет гоголевских героев, хотя и соприкасается с ними многими точками как их младший собрат по классу и как их законный «наследник» в сатире. Он является в целом совершенно новым литературным типом. Его основное оружие, его доминирующая черта — лицемерие, а в связи с этой главной чертой и все другие черты выступают в новом сочетании, в новом качестве.

Одним словом, это Иудушка-лицемер, кляузник, сутяга, пустослов. Лицемерие — вот то средство, к которому все более и более прибегают представители выморочного класса. Чтобы отстоять свои позиции в жизни.

В категории людей-хищников Иудушка представляет наиболее отвратительную разновидность, являясь хищником-лицемером. Каждая из этих двух основных особенностей его характера в свою очередь отягощена дополнительными чертами. Он хищник-садист. Он любит «пососать кровь», находя в страданиях других наслаждение. Неоднократно повторенное сатириком сравнение Иудушки с пауком, ловко расставляющим сети и сосущим кровь попадающих в них жертв, чрезвычайно метко характеризует хищную Иудушкину манеру. Он лицемер-пустослов, прикрывающий свои коварные замыслы притворно-ласковой болтовней о пустяках.

Все внешнее поведение и облик Иудушки обманчивы. «Лицо у него было светлое, умиленное, дышащее смирением и радостью». Глаза его «источали чарующий яд», а голос, «словно змей, заползал в душу и парализовал волю человека». Поэтому хищные вожделения и кровопийственные махинации Иудушки далеко не сразу бросаются в глаза и распознаются не легко. Они всегда глубоко спрятаны, замаскированы сладеньким пустословием и выражением внешней преданности и почтительности к тем, кого он наметил в качестве своей очередной жертвы. Мать, братья, сыновья, племянницы, все, кто соприкасался с Иудушкой, чувствовали, что его «добродушное» празднословие страшно своим неуловимым коварством.

Лганье так глубоко въелось в натуру Иудушки, что сделало его лицемером, «лишенным всякого нравственного мерила». Он бесконечно лжет и тут же клятвенно заверяет: «Я люблю правду». Он злопамятен и мстителен, но утверждает: «Я всем прощаю». Причиняя всем окружающим зло, он заявляет: «Я всем добра желаю». Высасывая кровь из мужика, он прикидывается его благодетелем. Самый отъявленный мошенник, сутяга и плут, в речах он бескорыстнейший поборник справедливости. Он разжигает междоусобицы в семье, но на словах он миротворец, призывающий все решать «ладком да мирком», «благословясь да богу помолясь». Он в самых почтительных выражениях изъявляет сыновнюю преданность — и тут же объегоривает и тиранит мать, обрекая ее на заброшенность, одиночество и смерть. Он прикидывается любящим братом и отцом — и с садистским наслаждением споспешествует гибели братьев и сыновей.

Лицемер говорит не то, что думает, говорит не так, как поступает.