Сальватор

«Прекрасно… Вы приглашаете меня на прогулку?» — спросил я наугад.

«Да, на прогулку».

Как вы понимаете, мне не терпелось узнать, куда он намерен меня отвезти.

«Это в Париже или за городом?» — поинтересовался я.

«За городом».

«Хорошо».

Мы договорились, что ночью — но не сегодняшней, а следующей — мне будет представлено доказательство, что виновен не тот, кого собираются казнить, а, напротив, человек, гуляющий на свободе.

— И вы согласились отправиться в это путешествие? — пролепетал г-н Жерар.

— А разве я мог поступить иначе? Я спрашиваю вас, здравомыслящего человека. Вы знаете, какова моя миссия. У Прюдона есть на эту тему картина: «Правосудие, преследующее Преступление». Вы знаете мой девиз — тот же, что у женевского философа: «Vitam impendere vero»[31]. Мне пришлось сказать: «Я поеду».

— И поедете?

— Придется, черт возьми, раз так надо. Но, как я вам сказал, поеду я не этой ночью, а на следующую ночь… на следующую, слышите?

— Да, — кивнул г-н Жерар; слышать-то он слышал, но не понимал ни слова; зубы его стучали, словно кастаньеты.

— Я знал, что вас заинтересует этот рассказ, — хмыкнул г-н Жакаль.

— Сударь! Зачем вы все это мне говорите? Что означает ваша откровенность? — сделав над собой усилие, прошептал г-н Жерар.

— Зачем? Неужели не понимаете?.. Я сказал себе: «Господин Жерар — филантроп; когда он узнает, что одному несчастному человеку грозит опасность, о которой я ему рассказываю, он представит себя на месте этого несчастного незадачливого убийцы, он испытает такие мучения, словно он сам и есть преступник». Похоже, я не ошибся, не правда ли, дорогой господин Жерар?

— О нет… о нет… — простонал тот.

— Ну что ж, я доволен результатом и могу продолжать. Завтра в полночь я отправляюсь с другим филантропом… О, он ничуть не похож на вас, господин Жерар. Вполне можно сказать, что филантроп филантропу рознь, как Мольер говорил, что вязанка вязанке рознь… Я еду с ним и не знаю, в какую сторону мы направим наши стопы. Он ничего мне не сказал, но выработанная долгим опытом проницательность мне подсказывает, что мы поедем в Кур-де-Франс.

— В Кур-де-Франс?

— Да… Там мы повернем направо или налево — скорее всего, направо — и, вероятно, проникнем — каким образом, я еще не знаю, — в парк. Там мы обнаружим в яме скелет, составим протокол и доложим о результатах этих печальных трудов господину королевскому прокурору, а тот будет вынужден, получив новые сведения, просить господина министра юстиции об отсрочке казни господина Сарранти.

— Господина Сарранти? — вскричал г-н Жерар.

— Неужели я сказал «господина Сарранти»? У меня случайно вырвалось имя этого ужасного человека. Не знаю почему, но оно постоянно вертится у меня на языке… Итак, казнь будет отложена, затем будет арестован настоящий преступник, и вот уж начинается новое расследование… Вы меня понимаете, верно?

— Отлично понимаю, — ответил г-н Жерар.

— Вот в каком ужасном положении очутился этот несчастный убийца, — продолжал г-н Жакаль. — Вы только взгляните на этого славного малого: он гуляет, радуясь Божьему солнышку, сунув руки в карманы, свободный как ветер; вдруг к нему подходят эти мерзавцы жандармы, лишают его солнца, чтобы бросить в темницу, и вырывают его руки из карманов, чтобы надеть наручники; его простодушное спокойствие, его привычная безмятежность — все разрушено, все погибло из-за банальнейшей формальности, сущего пустяка. Тогда он раскается, что не воспользовался спасительной возможностью, о которой я ему говорил.

— А разве есть такая возможность?

— По правде говоря, дорогой господин Жерар, — сказал полицейский, — надо иметь дубовую голову, куриные мозги и короткую память, чтобы этого не понимать.

— Ах, Господи! — воскликнул честнейший г-н Жерар. — Я внимательно слушаю вас.

— Это лишний раз доказывает, — заметил г-н Жакаль, — что результат не всегда соответствует способностям. Не сказал ли я вам, что отказался ехать этой ночью?

— Совершенно верно.

— И что я отложил путешествие на следующую ночь?

— Вы так и сказали.

— И что из этого следует?

Господин Жерар ждал с открытым ртом.

— Признаться, — продолжал г-н Жакаль, пожимая плечами при виде подобной тупости, — это же азы, и надо быть поистине таким честным человеком, как вы, чтобы не понять, о чем я вам толкую.

Господин Жерар безнадежно мотнул головой и всплеснул руками, что вкупе с хриплыми звуками, рвавшимися у него из гортани, означало: «Продолжайте!»

— Я знаю, что вас это не касается, Бог ты мой, — продолжал г-н Жакаль, — и что у вас нет никакого интереса скрывать следы чужого преступления. Но представьте на минуту — хотя это невыносимо, — что убийца вы и труп закопал не кто-то другой, а вы. Представьте, что драма разыгралась в вашем имении… в замке Вири например. Предположим, вы знаете ту рощу, то дерево, в таинственной тени которых спрятан труп; знаете, что завтра или послезавтра в замок Вири явятся представители закона и в парке будет произведено расследование. Ну, что вам остается предпринять в единственную ночь, о которой позаботился ваш друг, в сегодняшнюю ночь к примеру?

— Что мне остается?

— Да!

— Чтобы не нашли…