Сальватор

С каким бы вопросом он теперь ни обращался к своему спутнику, тот отвечал с неизменным лаконизмом, столь пугающим, что полицейский предпочел молчать. Но ему чудились призраки, они все теснее обступали его со всех сторон. И чем быстрее неслась карета, тем больше возрастали его страхи. От беспокойства он перешел к опасению, от опасения к боязни, от боязни к страху и, наконец, от страха к ужасу, когда через полчаса бешеной скачки услышал слова своего спутника:

— Мы прибыли.

Действительно, карета остановилась. Но, к великому удивлению г-на Жакаля, дверцу никто не открывал.

— Вы, кажется, сказали, сударь, что мы приехали? — собравшись с духом, спросил г-н Жакаль у своего соседа.

— Да, — ответил тот.

— Почему же не открывают дверцу?

— Потому что еще не пришло время.

Господин Жакаль услышал, как с кареты снимают второй из брошенных на нее предметов и, прислушавшись к его продолжительному шуршанию по крыше экипажа, утвердился в своем предположении, что это лестница.

Он не ошибся. Человек в маске, сменивший кучера на облучке, приставил лестницу к дому.

Она доставала до окна второго этажа.

Установив лестницу, человек подошел к дверце, отворил ее и доложил по-немецки:

— Готово!

— Выходите, сударь, — пригласил спутник г-на Жакаля. — Вам подадут руку.

Господин Жакаль вышел без возражений.

Мнимый кучер взял его за руку, помог спуститься с подножки и подвел к лестнице.

Сосед г-на Жакаля вышел из кареты и последовал за ними.

Чтобы г-н Жакаль не чувствовал себя оставленным, он положил ему руку на плечо.

Другой незнакомец уже влез наверх и алмазом вырезал стекло на уровне оконной задвижки.

Просунув руку в образовавшееся отверстие, он отпер окно.

После этого он подал знак товарищу, ждавшему внизу.

— Перед вами лестница, — сказал тот г-ну Жакалю. — Поднимайтесь!

Господин Жакаль не заставил повторять приглашение. Он поднял ногу и встал на нижнюю перекладину.

— Считайте, что вы дважды мертвец, если издадите хоть звук, — предупредил незнакомец.

Господин Жакаль кивнул в знак того, что все понял, а про себя подумал:

«Решается моя судьба: развязка близка».

Впрочем, это не помешало ему подняться по лестнице в полной тишине, да так ловко, словно у него не были завязаны глаза и дело происходило средь белого дня, настолько для г-на Жакаля это было привычное занятие.

Он на всякий случай стал считать перекладины и насчитал их семнадцать, когда очутился на самом верху лестницы. Его ждал человек, отворивший окно; любезно подставив руку, он приказал:

— Перешагивайте!

Господин Жакаль и не думал возражать.

Он сделал все, что было велено.

Следовавший за ним человек сделал то же.

Тогда тот, что шел впереди — а его единственной целью было, как видно, проложить им путь и помочь г-ну Жакалю подняться наверх, — снова спустился и положил лестницу на крышу кареты. К своему величайшему ужасу, г-н Жакаль услышал, как лошади галопом поскакали прочь.

«Вот я оказался заперт, — подумал он. — Но где? Уж во всяком случае не в погребе, раз мне пришлось подняться на семнадцать ступеней. Развязка все ближе».

Он обратился к спутнику с вопросом:

— Не будет ли с моей стороны нескромностью узнать, подошла ли наша маленькая прогулка к концу?

— Нет! — отозвался тот, кто, судя по голосу, сидел с ним в карете и, очевидно, решил быть его телохранителем.

— Долго ли нам еще предстоит путешествовать?

— Мы будем на месте примерно через три четверти часа.

— Так мы снова поедем в карете?

— Нет.

— Стало быть, нас ждет пешая прогулка?

— Вот именно!

«А-а! — подумал г-н Жакаль. — Все окончательно запутывается. Три четверти часа ходить в помещении, да еще во втором этаже! Как бы огромен и живописен ни был этот дом, такая долгая прогулка по нему может показаться утомительной. Все это более чем странно! Куда же мы придем?»

В эту минуту г-ну Жакалю показалось, что сквозь повязку на глазах пробивается свет. Это натолкнуло его на мысль, что его спутник снова зажег фонарь.

Он почувствовал, как кто-то взял его за руку.

— Идемте, — пригласил его проводник.

— Куда мы идем? — спросил г-н Жакаль.

— Вы очень любопытны, — заметил тот.

— Я, может быть, не так выразился, — спохватился начальник полиции. — Я хотел сказать: «Как мы пойдем?»

— Говорите тише, сударь! — послышался голос.

«О-о! Похоже, в доме кто-то живет», — предположил г-н Жакаль.

И он продолжал в том же тоне, что и его собеседник, то есть несколько тише, как ему и было приказано:

— Я хотел спросить, сударь, как мы пойдем, то есть по какой дороге, предстоит нам подниматься или спускаться?

— Мы спустимся.

— Хорошо. Если дело лишь в том, чтобы спуститься, давайте спустимся.

Господин Жакаль старался говорить в шутливом тоне, чтобы казаться хладнокровным. Однако на душе у него было неспокойно. Сердце его готово было вырваться из груди, и в темноте, обступавшей его со всех сторон, он подумал о тех, кто путешествует свободно, в ярком свете луны, per amica silentia lunae[52], как сказал Вергилий.

Надо сказать, что это меланхолическое размышление было недолгим.

К тому же произошло нечто такое, что отвлекло г-на Жакаля.