Сальватор

– То, что я схожу с ума от любви, Регина. То, что вы дали мне свободу надеяться на счастье в течение месяца, когда пообещали, что будете приезжать ко мне каждые два дня, что я могу сегодня вечером видеть вас здесь…

– Но не каждые два дня.

– Как можно чаще, Регина… разве у вас хватит смелости, когда мое счастье в ваших руках, играть с ним?

– О, господи! – сказала молодая женщина. – Да ведь ваше счастье, друг мой, оно же и мое.

– Вы только что спросили меня, что со мной.

– Да.

– Я испугался. Я весь дрожу! Идя сюда, ожидая вас у двери…

– О! Ждали вы меня недолго.

– Да. И я всей душой благодарен вам за это, Регина!.. Так вот, когда я шел сюда, когда я вас ждал, у меня от страха сжималось сердце.

– Бедный мой дружок!

– Я говорил себе: «О! Я увижу ее в слезах и в отчаянии. Она скажет мне: «Петрюс, невозможно! Я встретилась сегодня с вами для того, чтобы сказать: Завтра я вас не увижу!»

– Но вы же видите, друг мой, что я, вместо того чтобы быть в отчаянии и в слезах, радуюсь и улыбаюсь. Вместо того, чтобы сказать вам «Завтра я вас не увижу», я вам говорю: Завтра, ровно в полдень, Петрюс, я буду у вас дома. Но только я приеду с Абей не одна: со мной будет моя тетка. Ба! Она без очков видит плохо. А будучи большой кокеткой, она надевает их только в самых крайних случаях. Время от времени она засыпает, а когда она дремлет, то видит еще меньше, чем без очков. А наши глаза, наши руки, шорох моего платья, мои прикосновения к вашему плечу для того, чтобы лучше убедиться в сходстве портрета с оригиналом – разве все это, Петрюс, не радость, не счастье, не опьянение по сравнению с болью, которую мы испытываем, когда не видимся?

– О, не видеться! Регина, не произносите этого слова! Это – непрекращающаяся мука моего сердца. Я очень боюсь, что настанет момент, когда я вас больше не увижу!

Регина легко пожала своими красивыми плечами.

– Вы меня больше не увидите! – сказала она. – Да какая сила в мире сможет помешать мне снова видеть вас? Этот человек? Но вы ведь прекрасно знаете, что мне нечего его бояться. Помешать нам может только маршал, если он узнает о нашей любви… Но кто ему об этом расскажет? Никто! Да и если кто-то и расскажет, я буду все отрицать, я буду лгать, скажу, что все это неправда. О, как это будет жестоко: сказать, что я вас не люблю, мой милый Петрюс. Не знаю, хватит ли у меня на это смелости.

– Дорогая Регина! Значит, с посольством никаких перемен?

– Никаких.

– И он в конце недели уезжает?

– Сейчас он находится в Тюильри, где получает последние инструкции.

– Только бы все это не сорвалось!

– Не сорвется. Мне кажется, что так решил совет министров. О, если бы разговоры о политике не были такими скучными, я рассказала бы вам содержание услышанного мною разговора между отцом и господином Раптом. Это вас полностью успокоило бы.

– О, расскажите, расскажите, дорогая Регина! Если политика имеет такое влияние на вас, она станет для меня самым интересным занятием, которым только может заняться человеческий ум!

– Так вот, в этот самый момент обсуждается состав нового правительства.

– Ах, черт! Вот чем объясняется отсутствие моего друга Сальватора, – серьезным тоном произнес Петрюс. – Он над этим работает.

– Что вы сказали?

– Ничего. Продолжайте, милая Регина.

– В это правительство войдут господин де Мартиньяк, господин Порталис, господин де Ко, господин Руа. Портфель министра финансов был предложен господину де Моранду, но он отказался. А также господин де Лаферонне и, возможно, мой отец… Но отец не хочет, чтобы это было смешанное правительство, переходное правительство, как он говорит.

– О, Регина, Регина, что за великолепная штука эта политика, когда о ней говорите вы!.. Продолжайте, я вас слушаю.

– Господин де Шатобриан, попавший в немилость после написания письма королю за три дня до того знаменитого парада национальной гвардии, на котором кричали: «Долой министров!», и уехавший в Рим, чтобы скрыться среди развалин, получит верительные грамоты в качестве посла. Короче, происходит, как говорится, пересмотр политики.

– А какой пост во всем этом будете занимать вы, милая Регина?

– Я назначена смотрительницей особняка на бульваре Инвалидов. Мой отец, вероятно, будет назначен управляющим замка, а господин Рапт – чрезвычайным посланником Его Величества при дворе Николая I.

– Вот именно этого-то я и опасаюсь: как бы они не передумали его посылать с этой миссией.

– Напротив, его обязательно пошлют: правительство хочет разорвать союз с Англией и сблизиться с Россией. Маршал прилагает к этому все усилия. От этого Франция выиграет рейнские земли, заплатив за них Пруссии в пику англичанам… Ах, понятно ли я говорю?

– Вы меня просто ошеломили! Как может держать всю эту информацию такая очаровательная головка. Бог мой, если вы немедленно не разрешите мне поцеловать вас в лоб, моя милая Регина, я начну считать, что на нем пролегли морщины.

Регина откинула голову назад, чтобы Петрюс смог убедиться в том, что она ничуть не постарела.

Петрюс поцеловал не только этот мраморный лоб, но и глаза.