Сальватор

- Как я вам уже сказал, мадам, я должен дождаться либо вестей от ее отца, либо ее совершеннолетия, чтобы на ней жениться.

- Значит, у нее нет родных?

- Только приемные моя мать, моя сестра и я.

- Раз вы намерены поселиться в Амстердаме и жить здесь вплоть до совершеннолетия этой юной особы, кто вам мешает доверить ее мне совершенно?

- Я бы хотел, чтобы она завершила свое образование, и так довольно хорошее, - отозвался Жюстен, - однако оно еще не совсем закончено. Вы мне сами признались, что уровень вашей учительницы недостаточно высок, не так ли?

- Конечно, сударь. Но если я найду человека, способного заняться образованием Мины, вы согласитесь мне ее доверить?

- С удовольствием, мадам.

- Ну что ж, сударь, кажется, такой человек найден.

- Возможно ли?

- Это зависит исключительно от вас.

- Что вы хотите сказать?

- Пансион стоит тысячу франков в год. Не считаете ли вы эту цену слишком высокой?

- Нет, мадам.

- Сколько принято платить в Париже за три урока в неделю?

- От тысячи до тысячи двухсот франков.

- Так вот, сударь, я предлагаю вам следующее: вы будете преподавать в моем пансионе французский язык, по шесть уроков в неделю, а я стану платить вам тысячу двести франков в год.

Таким образом вы сами по собственному усмотрению будете заниматься образованием мадемуазель Мины.

- Я мог об этом только мечтать, мадам! - обрадовался Жюстен.

- Только от вас зависит воплотить эту мечту в реальность.

- Что для этого необходимо, мадам?

- Просто принять мое предложение.

- От всей души, мадам, и с чувством глубокой признательности.

- Итак, мы договорились? - спросила г-жа ван Слипер. - Теперь поговорим о мадемуазель Мине. Вы полагаете, она согласится разделить с моей учительницей уроки в начальных классах?

- Я ручаюсь за то, что она согласится, мадам.

- В таком случае я предлагаю ей шестьсот франков, стол и квартиру у меня. Как вам кажется, ее устроят мои условия?

- О, мадам! - вскричал Жюстен, и его глаза наполнились слезами от счастья. - Не могу вам выразить, как меня трогает ваша доброта. Но у меня есть одно условие.

- Говорите, сударь, - предложила г-жа ван Слипер, внутренне затрепетав, как бы дело не расстроилось.

- Я готов давать вам не шесть часов в неделю, а два часа в день, предложил Жюстен.

- Я не могу принять ваше предложение, - смутилась хозяйка пансиона. Два часа в день - слишком тяжело.

- Работа по обучению похожа на труд земледельца, - сказал Жюстен. - Из каждой капли пота прорастает прелестный цветок. Соглашайтесь, мадам, иначе ничего не получится: у меня такое чувство, будто я все беру и ничего не отдаю взамен.

- Придется принять ваше условие, молодой человек, - сказала г-жа ван Слипер и протянула ему руку.

На следующий день Мина поступила в пансион, а еще через день жених и невеста уже давали свой первый урок.

С этой минуты они жили как в золотом сне. Их целомудренная, давно сдерживаемая любовь вырвалась из их сердец и расцвела пышным цветом, словно прекрасный кактус в солнечных лучах. Видеться каждый день, почти ежечасно после долгой разлуки! Разлучаться и расходиться с воспоминанием о встрече и сладкой надеждой о новом свидании! Быть уверенным, что ты любим, говорить о своей любви, повторять это беспрестанно!

Находиться во власти одной и той же мысли днем, одной и той же мечты ночью! Шагать, так сказать, сквозь цветы, держась за руки, не сводя друг с друга глаз, с поющими от счастья сердцами! Словом, они любили! Любили искренно, взаимно, и их сердца стучали как часы, заведенные золотым ключиком любви и весело вызванивающие в положенный час, - вот как жили молодые люди.

Если будни выстраивались день за днем в прелестное ожерелье белых жемчужин, воскресенье роняло из своего рога изобилия им на головы венки из редчайших цветов.

У г-жи ван Слипер был в окрестностях Амстердама, неподалеку от живописной деревушки Гюизен, загородный дом, куда она вывозила по воскресеньям тех из своих воспитанниц, что оставались на выходные дни в пансионе.

Это был уютный домик, полный цветов и редких птиц, любовью к которым славятся голландцы.

Из окон открывался восхитительный вид на волнистую равнину, похожую на Северное море под порывами северного ветра.

Густая дубовая поросль выбивалась из-под земли и покачивала своими верхушками. Издали на этой бескрайней равнине они напоминали плавучие островки в изумрудном море. На югозападе сквозь легкую дымку светился разноцветными огнями, как огромный букет в вазе, сияющий Амстердам. На востоке виднелись Гиюзен, Бларикум и другие веселые деревушки, их главы утопали в тени деревьев, а подножия были залиты солнцем. На севере раскинулась цветущая долина, плавно сбегающая к Северному морю, где тысячи построек самых разных видов, размеров, форм и цветов отражались в спокойной водной глади, так что равнина справа от нее напоминала море, а море слева было похоже на равнину.