Сам

В конце концов Курнопай только тогда начал слагать документ, когда вдруг догадался, что он человек, одержимый манией одинокости, если не считать Фэйхоа и бабушку Лемуриху, следовательно, беззащитен и сам себе надежда.

23

По тому, что Курнопай знал и пережил, у него создалось впечатление о необходимости контроля за деятельностью всего правительственного аппарата сверху донизу, в особенности за деятельностью инстанций, занимающихся надзором за правильным исполнением законов, дознанием, слежением, применяющих карательные меры, а также осуществляющих правоведение и арбитраж. Нет, он не исходил из мысли, будто эти иерархии управления, законоприменения и законоохраны склонны к нарушениям и преступности куда больше, чем рядовые граждане, владельцы фирм, контор, зрелищно-развлекательных мест, газетно-издательских трестов, адмвоспитатели школ, колледжей, университетов. Просто он понимал, каковы их способности к сокрытию и всезащищенности.

Курнопай готовил положение о державном ревизорстве, исходя из надежды, что это будет орган верховной справедливости народа Самии.

Болт Бух Грей, едва просмотрев документ, звучно произнес:

— Лапидарно!

Звучность была внеоценочная, определенная словом, которое не встречалось Курнопаю, и Курнопай ощутил где-то в подвздошье холодок провала.

— В тех, в ком души не чаешь, всегда жутко разочаровываться.

Наверно, потому, что слишком обнадежился в прочности своего положения, Курнопай обомлел от страха. Сейчас Болт Бух Грей скажет, что умственный уровень, продемонстрированный им, не имеет ничего общего с государственным видением.

— Разочарование в обожаемой личности равнозначно страшнейшей утрате. Что я говорю? Оно равнозначно параноической депрессии.

Тревога вылилась у Курнопая в лепет оправдания, чего с ним не случалось с детства.

— Я… посоветоваться… Без опыта…

— Помолчи. Ты кратко изложил задачи ревизорства. Не поддается немедленному осознанию твой грандиознейший замах просматривать деятельность прокуратуры, министерств юстиции, внутренних дел. Курнопа-Курнопай, однако, сложнейшее прочтение предлагается. Первый слой: разрушение коррупции. Еще Главправ собирался перетрясти прокуратуру. Погрязла во взяточничестве и взаимодействует с мафиями — от сфер торговых, учебных, медицинских до зрелищно-игорных, телевизионно-газетных, дипломатических. Я уже учел тот отвратительный опыт. Мой державный прокурор не участвует в назначении послов, ректоров, администраторов ипподромов, президентов советов корпораций. Их я назначаю. Не подозревая о кощунственной взаимосвязи сил порядка и преступления, ты гениально догадался. Итак, ты будешь ревизовать контроль, надзирать надзор, выявлять нарушителей выявлений. Господствовать над господством! Не страшишься?

— Я? Господствовать? Не-э.

— Не рассудком. Сердцем. О, рассудком тоже.

— И вовсе не было…

— Спонтанно. Неподозреваемо.

— Уверен — нет.

— Эк напор к господству. Вспомни день посвящения.

— Мальчишеское.

— Имеется закон сохранения человеческих свойств: что проклевывалось еще в младенчестве, то и остается. Интересоваться надо генетикой, вопросами психологии личности. Не в укор сказал, что ты спонтанно готов господствовать над господством.

— И все же контроль — не господство, а удержание в рамках закона, в пределах справедливости, присущих великому САМОМУ, нашему народу, вам.

— Поймешь, что заблуждался. Весьма скоро. Почему я поставил именно тебя во главе державного ревизорства? Ты предрасположен властвовать, причем властвовать над властвующими, что гораздо сложней, чем властвовать над массами. Чего я желаю? Дабы ты строго соблюдал границу между моей властью и твоей, дабы ты сработался с лидерами верховной власти, дабы ты не подыгрывал массам в их неправомочных требованиях к аппарату господства, в том числе — частнособственнического. Уверен, что ты это уже учел. И последнее: как ты не будешь контролировать религии вообще и сексрелигию в частности, так ты не будешь контролировать прессу, телевидение, органы разведки, службу пресечения антидержавного экстремизма. Все это конкретизировано в инструкции, разработанной мною в помощь тебе, мой преданный любимец.

Болт Бух Грей взял из сейфа книжку-малютку. Свежий лоск ее серых, с проголубью створок, закрытых, как портмоне на шишчатые застежки, приманивал взгляд мерцаньем золота. Растепленное удовольствием, только что отлито-строгое, лицо Болт Бух Грея заставило Курнопая положить на воздух в восторженном нетерпении руку вверх ладонью. Малютка занимала половину ладони. Ее золотое мерцанье застыло совой, вцепившейся когтями в рукоятку меча.

Ниже было оттиснуто изречение: «Мудрость и возмездие уравновешивают страсти людей и обществ». Еще ниже, крупней, глубже выдавленные в коже, сияли три буквы: Б. Б. Г.

На титульном листе, под заглавием «Инструкция», воспроизводился точечный рисунок. В нем прибрезжилось Курнопаю что-то знакомое, но давнее. Он еще не пытался восстановить, почему из его отсюданачал прокладываться мостик в прошлое, как память высветила покои Фэйхоа в день посвящения.