Сама невинность

— Чудесно! Я весь пропах конским потом еще с дороги. В отличие от многих я люблю чистоту. — И, блеснув глазами, прошептал:

— Ты вымоешь меня, жена?

Эльф кивнула:

— Правда, я не умею, но Аида обещала подсказать, что делать. До сих пор я ничего подобного не делала. Этому в монастыре не обучают.

Эльф, несмотря на то что нервничала, все же пыталась сохранять присутствие духа.

— Надеюсь, я окажусь способной ученицей, — пошутила она.

Вместо ответа он снова взял се за руку и принялся игриво покусывать пальцы.

— Я тоже, малышка.

— Чем тебя так привлекают мои пальцы? — удивилась она, но на этот раз не отстранилась.

— Ты восхитительна, Элинор. Я понял это с самого первого взгляда.

— Но тогда я была в одеянии послушницы, — возразила она.

— Однако это не мешало мужчинам думать, что ты самая прелестная малышка на свете, — откровенно признался он. — Я еще подумал, как несправедливо, что ты должна до конца дней своих остаться девственной.

— Я считала, что такова моя участь, — столь же честно призналась Эльф.

Ранульф склонил к ней голову и тихо пообещал:

— Настанет ночь, Элинор, когда я возьму тебя, и только тогда ты поймешь, как я был прав. Ты предназначена не для монастыря, а для моей постели и моего сердца.

Он поцеловал ее ладонь. Эльф поспешно вскочила, боясь, что кто-то заметит, как горят ее щеки.

— Пойдем, Ранульф, позволь мне вымыть тебя. И, доверчиво сжав его ладонь, повела в хозяйские покои, где перед очагом стоял огромный чан. Аида уже ждала их, повязав передник вокруг располневшей талии.

— Садитесь, господин, я сниму ваши сапоги. Госпожа, конечно, уже успела сказать, что я помогу наставить ее в искусстве мытья, поскольку в монастыре ничем подобным не занимались.

Она ловко стащила с него сапоги и шоссы. Ранульф встал, и Аида сняла котту, обе туники и подштанники, так что он остался в доходившей до колен камизе с разрезами по бокам и вопросительно взглянул на старушку. Та понимающе кивнула и, вручив Вилле охапку одежды, приказала:

— Ну-ка, девчонка, присмотри, чтобы сапоги начистили, котту вытряхнули, а шоссы и подштанники выстирали и высушили к утру. Ты слишком молода для такого зрелища, — лукаво прокудахтала она, — так что беги отсюда. Госпожа, сними с мужа камизу и возьми щетку.

Она выхватила у хозяина камизу и вручила Эльф, а Ранульф тем временем забрался в чан так быстро, что жена не успела узреть почти ничего нескромного.

— Черт побери! — внезапно завопил Ранульф. — Да ты что, старуха, решила сварить меня заживо?!

— Госпожа должна купаться после вас, — пояснила Аида, — и если сделать воду похолоднее, к тому времени она окончательно остынет. Кроме того, у мужчин шкура толще, чем у женщин. Ну же, госпожа, намыльте щетку. Мыло в этом кувшине.

Ранульф встал, и женщины принялись скрести его щетками. Эльф деликатно отвела глаза, когда он взобрался на табурет, стоявший в чане, чтобы она могла вымыть его ноги. Ранульф улыбнулся Аиде. Настанет время, когда жена не будет его стесняться, и, кроме того, чан достаточно велик для двоих. Он мечтал о том дне, когда они будут мыться вместе, и при мысли об этом ощутил непреодолимое желание. Плоть его восстала, и старуха, заметив это, заговорщически подмигнула. В глазах ее заплясали веселые искорки. Стиснув зубы, Ранульф пытался припомнить подробности последнего турнира, устроенного королем, который, несмотря на возражения церковников, привез эту забаву в Англию. Мгновенно заныли старые раны, но цель была достигнута: похоть покорно утихомирилась.

— Госпожа, — потребовала Аида, — промой мужу волосы, только сначала вычеши гнид.

— У меня нет вшей, — возмутился Ранульф. — Я содержу себя в чистоте, старуха.

Аида взъерошила узловатыми пальцами его волосы и, ничего не найдя, была вынуждена признать:

— Он не лжет, госпожа.

Эльф хихикнула.

Глядя на нее, Ранульф тоже рассмеялся:

— Король мог бы не посылать меня в Эшлин. У тебя уже есть свой дракон-защитник.

— Если бы он не послал вас, — нашлась Аида, — эта прелестная девушка посвятила бы себя Богу. Нам всем повезло, но особенно вам, господин.

Эльф, улыбаясь, намылила его волосы и хорошенько промыла; именно это она часто делала по поручению сестры Катберт, помогая младшим воспитанницам.

— Ну вот, — вымолвила она, толкая его с головой под воду, — все в порядке.

— Теперь возьми полотно и заверни его, госпожа, — наставляла Аида, когда Ранульф поднялся из воды. — Посади мужа у огня и хорошенько оботри, пока я достану чистую камизу. Потом, господин, немедленно в постель, пока не простудились.

Эльф, застенчиво краснея, встала на колени и вытерла мужу ноги, поднялась и взяла другой отрез полотна. Какой он огромный! И тело изборождено шрамами.

— Самое главное предоставь мне, — пробормотал Ранульф, и Эльф благодарно улыбнулась мужу. Тот направился к спальне, куда Аида принесла камизу. Минуту спустя старуха снова появилась на пороге.

— Ты прекрасно справилась, дочь моя, — ободрила она, — а теперь позволь тебе помочь.