Самая главная злодейка

— Ну-ну, посмотрим, — ничуть не поверила моим заверениям заклятая подруга. — Мы не договорили тогда…

— Не о чем говорить. Это твоя семья, я в нее лезть не собираюсь.

— Это ты сейчас так говоришь, но ты ведь знаешь, что связана с ними узами куда крепче, чем можно себе представить. Ты ведь даже сейчас это чувствуешь с Уиллом. И он чувствует это в тебе. Потому и присматривается все время, понять пытается, что его в тебе смущает, и глаз отвести не может.

— И что? Чего ты-то боишься? Что я займу твое место. Так успокойся, не нужно оно мне.

— Почему?

— Потому что с меня хватает обязанностей. Дед их столько понавешал. Не хватало еще один хомут на голову взвалить. Каким бы драгоценным и заманчивым он не был. Да, и если правды хочешь, я скорее примерю венец Илларии, нежели одену арвитанскую корону.

— А что, предлагают? — хмыкнула принцесса, просто так, к слову, а я неожиданно растерялась и не смогла перевести все в шутку. Самира, заметив мою заминку, резко перестала улыбаться и вытаращилась на меня. — Только не говори мне, что ты и «илларский демон»…

— Не скажу. У меня жених есть, между прочим.

— Ох, вот это ты попала, подруга, — не восприняла всерьез мои слова Самирка, продолжая таращиться на меня. — Как же ты так умудрилась-то?

— Слушай, я разве в твою личную жизнь лезу?

— Фу, какая недотрога. Можно подумать, это какая-то тайна великая. Хотя постой… вот …!

— Ты заткнешься или нет? И вообще, принцессам ругаться такими словами не пристало. И чего тебя вообще так удивило? Что, в меня и влюбиться уже нельзя?

— Да я не о том, глупая. Я думаю, как еще твой демон тебя не окольцевал и не запер в самой высокой и неприступной крепости Илларии? Он что, идиот?

— С чего такие выводы?

— А с того, что ты, может, и не помнишь, а я вот до сих пор не забыла, каким приезжал к леди Мариссе повелитель Дариан, и как он на нее смотрел.

— Как?

— Как мой, то есть наш отец на королеву смотрит, или как дядя Лазариэль на Иолу. Если б мог ее чувства, мысли и желания контролировать, давно бы сделал. Что повелитель Дариан и делал по первой с леди Мариссой. Я сама слышала, как она тете Омарис на это жаловалась и переживала, что это может повториться. А еще я помню, что с каждым годом его потребность в ней становилась лишь крепче и сильнее. В последние годы он и вовсе стал отпускать ее не на два месяца, как раньше, а на неделю, а то и меньше. Клем, он и шагу тебе ступить не даст, за тебя дышать будет и думать тоже. Ты уже его словами не говоришь, нет?

— Нет. И ты ничего не знаешь о связи истинных.

— Да боги упасите!

— Не зарекайся.

Самира на эти мои слова лишь беспечно фыркнула, а я вернулась в комнату в растрепанных чувствах. В общем, уговорили меня девчонки на эту безумную авантюру, но знала бы я, чем она для меня закончится…

* * *

— ОХРЕНЕТЬ! — это единственное слово, которое сейчас могло прийти в мою голову.

Нет, ну вы представьте — я стою в золотом тряпье, называемым тут свадебным платьем, вся в золотых украшениях, звенящая, как погремушка, при каждом движении, с красной вуалью на башке, вокруг суетятся девицы, каждая в своем цвете. Их семеро, и если рядышком поставить — радуга получится, только не понятно, каким боком к радуге я отношусь?

Здесь уместнее всего невеста в белом, но нет — я в золотом, да еще эта тряпка красная, а сверху пристроили еще одну, неподъемную, в смысле меня как ею накрыли, в спине что-то хрустнуло, и меня тут же к землице-то и прибило, скрючило всю. О!

Зато опора появилась. Я стоять могу на полусогнутых и даже внутри этого шатра, свадебным нарядом зовущегося, перемещаться. Вот жесть! Видел бы меня кто, точно от смеха бы загнулся.

Девицы чего-то щебечут, навешивая на меня еще по килограмму погремушек, украшений в смысле, кружатся, сияют от счастья (ага, это же не их тут в кокон заворачивают и замуж за басурмана выдают), одна я ничегошеньки не понимаю ни по ихнему, ни какого демона здесь делаю?

Щебетание неожиданно смолкло. Как и все звуки в округе. Она явилась — тетка в черном балахоне. Зыркнула на всех своими злыми глазенками да так, что девицы побелели, а некоторые и посерели от нежданной «радости». И пока девицы впечатлялись, тетка, мамка, или как ее там кличут, переключилась на меня. Осмотрела, покрутила, благо под покрывало не заглянула, а то бы настал мне полный…

Не будем о грустном. Свадьба, как-никак. Спросите чья?

Кажись, моя.

— Брынь, оклокум, — выдала тетка, тыча в меня пальцем. — Курум?

А? Чего это ей надо? Моя твоя не понимать. Лесом иди, лесом.

— Курум? — тем временем свела брови она.

— Курум, — как можно тише пропищала я.

Курум, и что такое курум? Надеюсь, пароль правильный, а то ждет меня вместо курума хрум-хрум. По шее моей хрум-хрум топором, и стану я безголовая Клем. Впрочем, некоторые уже в моей безголовости не сомневаются. Но опять же о грустном не будем. Да и пароль, тьфу, слово вроде правильное оказалось. Ведьма заулыбалась.

— Куру-у-ум.

Чувствую, если бы я тряпкой не была накрыта, она бы меня еще и по щеке потрепала от счастья. Нет, надо все же выяснить у знающего народа, что же этот «курум» значит. Вдруг что-то неприличное.