Самая лучшая жена

А может стоило рассказать о том, как не находил себе места всю дорогу от границы до Каменца? Как заходилось сердце от тревоги за Рина? Как хотелось спрыгнуть с ладейки и бегом бежать домой?

Или поведать о наполненных слезами глазах Мариты, которая встретила дома? О позоре, покрывшем девушку? Виданное ли дело порушить свадьбу до которой всего-то пара лун оставалась? Как повторить проклятия гордой сардарки в адрес подлой разлучницы, змеей вползшей между женихом и невестой?

И уж точно не подобрать слов, чтобы передать, что сотворили речи сестры и матери о хульдре белобрысой, уморившей брата. Разве признаешься кому, как, затмевая разум, растет в душе желание уничтожить мерзкую нечисть, которая принесла столько горя семье… Как хочется придушить мерзавку, не пускающую мать к умирающему сыну.

Разве объяснишь, что он и разглядел жену, только получив по морде, ну и по загривку конечно… Хульдра оказалась и правда белобрысой, мать не соврала. Маленькая, хрупкая красавица, чьи шелковые волосы бесконечно хотелось пропускать сквозь пальцы или намотать их на кулак и… Нет, сейчас не о том, чувствуя стыдное невместное возбуждение, Валмир снова потряс башкой, надеясь прогнать мысли о миниатюрной блондинке в своих объятиях. А как от нее пахнет? Юностью, чистотой…

Пес знает, как можно рассказать тетке о том, что сразу и безоговорочно поверил словам аданки… '

Ой, Сагари показалась, надо же. И главное слышно ее,' — запоздало бухнуло в ушибленной валмировой голове.

— Теть, — только и смог вымолвить он, — а ты ее спину видела?

— Я-то видела, — сразу поняла о чем речь Сагари. — Три алых полосы укажут путь, — начала она.

— Три алых полосы не позабудь, — подхватил Вал.

— Они тебе опорой станут.

Не предадут и не обманут.

А имя той, что носит их,

Ты угадай, услышав стих.

Она сильна и деловита,

Ведь все зовут ее…

— Марита! — закончил Валмир.

— Мелита, чурбан ты стоеросовый! — разъярилась тетка. — Это Мелиту тебе, идиоту, предсказала та гадалка! А ты поверил ломаке Марите, которая, чтобы тебя завлечь на всех юбках по три красных полоски себе вышивала! Сколько я тебя просила: 'Не торопись со свадьбой, милый! Не торопись!' А ты?!

— С Рином правда все в порядке? — невпопад спросил Вал, и, увидев согласный кивок, закрыл лицо руками и заплакал.

* * *

Лита плотно притворила за собой дверь спальни, в которой коротала первую свою сардарскую ночь. Постояла, глядя на расписанное маками деревянное полотнище, подумала и опустила засов. Медленно развернулась и почти без удивления увидела Карну.

— Я помогу? — отвечая на незаданный вопрос, вигта принялась доставать из воздуха пузырьки с лекарствами, полотенца, салфетки, мазь бинты, свежую одежду.

— И таз с водой можешь? — напрягая сорванное горло, шепнула Лита, только чтобы не молчать. Несмотря на то, что чудеса Крайнего дома перестали ее интересовать, обижать старательную Карну не хотелось.

— Легко, — озорно сверкнули зеленые глаза из-под седой челки. — Я и хозяйку в купальни перенести могу…

— В другой раз.

— В другой, так в другой, — не стала спорить вигта.

Вместо этого она потянула аданку за руку, помогая опуститься на скамью.

— Одежу драную снять бы надо, а то мешает, — разговор у Карны не расходился с делом. Щелчок пальцев, и окровавленная хламида летит на пол, а наготу хозяйки прикрывает простыня.

— Ловко, — признала Лита, которой больше всего на свете хотелось остаться в одиночестве.

— Правда? — просияла Карна. — Так я завсегда готова помочь. Только скажите!

— Вот голос вернется, скажу, — шутка получилась невеселой. — Начинай уже.

— Терпите, печь сильно будет.

— Знаю, — закашлялась Лита. — Давай уже и прекрати выкать, а то я пугаюсь.

— Будет сделано, — Карна щедро плеснула на раны обеззараживающую настойку.

Лита взвыла, напрягая сорванное горло, а вигта уже щедро накладывала заживляющую мазь и бинтовала.

— Вот так, — она удовлетворенно оглядела дело рук своих. — Сейчас еще шею от синяков смажем и все.

— Я сама, — попыталась отказаться Мелита, но куда там. Вигта была непреклонна. Помощь драгоценной хозяйке должна быть оказана в лучшем виде и на высшем уровне.

— Вот теперь все, — подавая Мелите стакан с теплым питьем, радовалась Карна. — Горлышко полечим. Замечательно. Теперь рубашечку надеть и в постельку.

Устав спорить Лита послушно подставляла огнем горящую шею, пила кисловатый, заваренный на корне шиповника отвар, надевала очередной балахон и уже не чаяла остаться одной. Карна все суетилась, то собирая пузырьки в корзинку, то сбивая подушки… А потом вдруг кинулась к обомлевшей Лите, обняла ее что было сил и заплакала.

Вигта горько причитала, жалела бедную девочку, гладила ее по плечам, а Лита сидела неподвижно, только морщилась, когда Карну задевала раненую спину.

— Все перемелется, и мука будет, — уговаривала вигта. — Все будет хорошо. Все наладится. Рин будет здоров, Вал…

— Иди, Карна, — прервала Мелита, которой одно упоминание о Валмире было что нож острый. — Мне надо побыть одной. Очень надо.