Самая шикарная свадьба

– Все бабы – сволочи! – отчаянно воскликнул он и тут же поправился: – Кроме вас. Каким же я был козлом, когда ссорился с Икки! Не знаю, что мне делать теперь. Никому, кроме тебя, я позвонить не могу! Ты ведь понимаешь! А тебя нет! Я буквально погибаю. Мое разочарование в женщинах… Ах! Ты не представляешь! Мне сейчас еще хуже, чем тогда, когда меня чуть было не изнасиловала сорокадевятилетняя вдова на подмосковной даче.

И Овечкин подробно изложил мне свою историю познания гнилой женской натуры. Отказавшись жениться на Икки и уйдя от меня, эффектно хлопнув дверью, Женька недели две пребывал в полной эйфории от близкого общения со всеми подряд женщинами, что попадались на его пути.

– Меня как будто одурманили, будто наркотиками накачали! – оправдывался он. – Я не соображал, что делаю!

Первую неделю он по собственной воле тратил деньги налево и направо, ублажая своих новых знакомых, потом он привел домой ту самую девицу, за которой увязался, когда мы сидели с ним в сквере. Она провела с ним ночь, а утром незаметно исчезла, пока Овечкин спал, после чего он недосчитался порядочной суммы денег, которые вечером достал из шкафчика и в пьяном угаре осыпал ими долговязую манекенщицу.

Однако на этом Женька не остановился, решив, что такая чистая и добропорядочная девушка не может посягнуть на чужое добро, и через три дня повторилось то же самое: он привел какую-то пухленькую незнакомку, и та сперла у него помимо спрятанных (в другом месте) денег все серебряные ложки и вилки.

– Я потом и кровью зарабатывал себе на операцию, а эти прошмандовки за ночь ими овладели, – плакался он. – Лучше бы я сменил пол!

Я хотела было сказать, что поделом ему – не будет играть чувствами моей наивной доброй подруги, но не смогла – мне было искренне жаль дурака Овечкина. К тому же кто-то из его случайных знакомых заразил его триппером.

– Что мне теперь делать? – взвыл он. – Только теперь я понял, как сильно я люблю Иккусика! Она ни за что меня не простит!

– У тебя совсем нет денег?

– Да нет, есть, – печально молвил он. – Но по сравнению с тем, что было, – это капля в море! Что мне делать?!

– Лечись, а Икки я беру на себя. Я сама ее две недели не видела и не знаю, осталась ли у нее хоть крупица того чувства, которое она испытывала к тебе.

– Помоги мне, Маша – взмолился он.

– Тебе поможешь, а ты потом еще чего похуже отмочишь! На тебя ведь никакой надежды!

– Нет! Я так люблю ее, ты себе не представляешь. Мне никто не нужен! – взревел Овечкин и в сердцах бросил трубку.

Влас появился дома поздно ночью. Он не позвонил, как обычно, в дверь, а открыл своим ключом. Я выбежала ему навстречу:

– Что случилось? Почему ты задержался? Да на тебе лица нет! – воскликнула я, глядя на него.

Влас ничего не ответил, он даже не переодел тапочки(!), а прямо в ботинках прошел к бару, налил полстакана водки и выпил залпом.

– Ты можешь объяснить, что произошло? У тебя неприятности на работе?

– Неприятности, но не на работе, – ответил он. – Я хотел отложить этот разговор до утра, но вижу, что не получится.

– Хватит говорить загадками. – Я волновалась.

– Вот, – сказал он и протянул последнюю мою книгу, – я прочитал ее.

– Понравилось? – сдуру спросила я, но без всякой задней мысли, и тут же подумала: «Вот она – немая сцена гоголевского «Ревизора». Сейчас мне придется сыграть и в качестве городничего, и в качестве его жены с дочерью, и почтмейстера, и Землянику, и Лука Лукича… А ревизор уже приехал. Сейчас мы исполним последнюю сцену, «занавес опустится», и моя свадьба, и последующая жизнь с Власом полетят в оркестровую яму. – Где ты взял книгу?

– Утром мне позвонила бабушка, попросила срочно приехать. Я, конечно, все бросил и поехал. Она и дала. А ей дала почитать Вера Петровна.

«Нахалка! Сама крутит роман с осеменителем коров, а мне рушит судьбу!» – со злостью подумала я.

– Я читал роман целый день, и вот что я хочу тебе, Маша, сказать, – продолжал он. – Я тебя очень люблю, но… – Он замолчал, видимо, ему трудно было сказать фразу, которую он репетировал все время, пока ехал домой.

– Что «но»?

– Но свадьбы не будет. Я многое понял… Ты совсем не любишь меня. Ты согласилась выйти за меня замуж только потому, что на твоих глазах тебе изменил Кронский. На самом деле ты любишь его. А я… Это просто стечение обстоятельств.

– Наша жизнь и состоит из этих стечений обстоятельств. А потом глупо так реагировать на какой-то роман. Это всего лишь художественный вымысел.

– Нет, это правда, – упрямо проговорил он. – И с этим Кронским ты встречаешься до сих пор. Думаешь, я не знаю, где ты была той ночью, когда сказала мне, что у Веры Петровны плохо с сердцем? Ты была с ним! На следующий день он позвонил тебе! Ты этого не помнишь? – расходился Влас. – Я взял трубку, а он попросил Марусю! И дело ни в каком не в романе, который он дал тебе якобы почитать! Вы договаривались о следующем свидании. Теперь-то я понял, почему ты каждый день моталась к себе домой! Ты не работала там – ты встречалась с этим извращенцем! Как ты могла!