Самба на острове невезения. Том 2. Разоблачение Шутника

— Сказать, что мне обидно это слышать — не сказать ничего! Вы всерьез полагаете, что меня бы переплюнула пятидесятилетняя развалина?

— Катя, в пятьдесят лет жизнь только начинается! Но ты это поймешь, когда тебе будет пятьдесят. Не перебивай меня, дай закончить. Я знал заранее, какие турниры они устраивают, и подготовил тебя к ним. Только и всего. Дальше я следил за тобой. Всегда. Ну, почти всегда. Иногда микрофон делал это за меня. Поэтому я перепрятал ваш топор. Просто потому что видел, как плохо вы его спрятали. А не потому что я сам им орудовал, отмывал и закапывал. Что еще непонятного?

— Пока все понятно, — кивнула я, но как-то неуверенно. Впрочем, если что еще всплывет, ничто не помешает мне задать очередной вопрос.

— Отлично. Давай теперь я покажу тебе, как это работает.

— Что? Плеер?

— Это не плеер. Это прослушивающее устройство. Иди сюда, поближе. Будем слушать.

Но мне не улыбалось слушать в очередной раз, как умирала Анна. В связи с этим я покачала головой:

— Это терпит. Я вот думаю, а вы не хотите извиниться?

— За что это? — поднял он на меня спокойные глаза.

— Хотя бы за то, что перерезали веревку на скале. Или за то, что забрасывали кокосами по голове. А может быть, за то, что трясли на пальме, пока наконец не скинули на землю. Выбирайте, что вам больше нравится из перечисленного.

Конечно, он уже объяснил, зачем все это делал, но мне этого, видимо, было недостаточно. Я все равно не могла понять, как так можно поступать с людьми.

— Извиняться? Катя, ты благодарить меня должна. Я сделал из тебя то, что ты есть сейчас. Теперь ты боец.

— Ну и методы у вас! Так не делают бойцов и так не ищут компаньонов.

— Ты будешь рассказывать мне о методах? — Мне показалось, он начал злиться. Как будто я ненароком наступила на какую-то мозоль. Но позвольте! Даже если и так. Мои упреки все равно были весьма обоснованными, как я считаю. — Мои братья швыряли меня в пруд, да там, где поглубже — так учили плавать! Когда я тонул, вытаскивали и снова бросали. У меня была истерика. Было два выхода — бороться или дать слабину и утонуть. И через пять таких приемов я поплыл сам. Когда я игрался со спичками, они насильно подержали мою руку над огнем. Да, у меня был ожог, но я понял, что такое огонь и что с ним шутить не стоит. В детстве я боялся крыс — меня бросили в подвал, где я слушал их писк всю ночь и стряхивал с себя, когда они совсем наглели и начинали на меня взбираться. Но теперь, Катя, я не боюсь ни огня, ни воды, ни крыс. Вот это методы. Благодаря братьям я стал таким, какой я есть.

Минуту я переваривала. Затем, ухмыльнувшись, ответила:

— А так ли хорошо быть таким, как вы?

Вот такой увлекательный разговор состоялся у нас вчера.

— Завтракать будешь? — спросил Олег. — Я пожарю тебе бананов.

— О! Как вы милы с утра пораньше. Да, не откажусь.

Я протерла глаза, потянулась и встала. Конечно, мне не терпелось выслушать рассказ новоприобретенного подельника, но для начала нужно было перетерпеть совместный завтрак вокруг костра.

Жара с утра была не такой сильной. Вроде бы она вообще начала спадать на острове. Что-то вроде перехода к зиме? Хотя нет, мы же на экваторе. У них здесь нет зимы…

Мы с Олегом сидели рядом. Бананы пожарил он лично для меня, остальные лопали желтые фрукты и завистливо вздыхали. Анька сидела с другого бока и начала шептать:

— Катька, зачем врала? Вы все-таки заодно?

Кое-что меня саму удивило. Я вначале упомянула про фразы, причиняющие боль. Все-таки то, что я сказала вчера, могло повлечь за собой затруднение в дальнейшем сотрудничестве, да и вообще в общении, потому что кто-то на его месте, услышав такое, перестал бы разговаривать со мной. И был бы прав — у каждого свое мировоззрение, понятие морали и принципы. И я не имела права судить его. Но все же воспоминания о полете со скалы горели во мне так ярко, что не давали его простить. Возможно, Кожухов это понял, потому не стал обижаться. Либо просто посчитал мою точку зрения достойной жизни и вербального выражения, но сам оставался при своем мнении.

Но сказать, что мы заодно? Не знаю.

— Это только сейчас, — дала я ответ Аньке. — А раньше — нет.

— Он же пытался тебя прикончить!

Кутузов повел ухом и то ли случайно, то ли нарочно придвинулся ко мне поближе.

— Ну… — понизила я голос донельзя, склоняясь к Аньке так, чтобы Олег не смог услышать. — Когда это было!

— Недавно!

— Тсс. Не ори! — Олег нервно заелозил на корточках. Либо потому, что все слышал, либо потому, что сильно хотел услышать, ан не мог. — Дело в том, — продолжила я шепотом, — что он объяснил причину своих поступков.

— Да чем это можно объяснить! Знаешь, Катя, ты какая-то придурковатая! Если будешь дружить с ним, со мной тогда не дружи. Я верю в пословицу «Скажи мне, кто твой друг…»

— О чем вы там шепчетесь? — спросил Витя недовольно. Остальные — Саныч, Денис и Марик — тоже на нас уже поглядывали. Беседу пришлось прекратить. Опять же сам факт наличия таковой тоже меня поразил. Ведь Аня давно со мной не общалась по душам. Видимо, нас сблизил поход за пределы территории, увенчанный облюбованной мухами находкой.