Самгук саги Т.1. Летописи Силла

В годы Чжэнхэ[1037], когда наше (т. е. корёское) правительство направило сансо (должность) Ли Чаряна ко двору Сун для подношения дани, а слуга Бусик последовал за ним для исполнения обязанности письмоводителя Мунхана, по прибытии в Юшэньгуань он увидел зал (храм), где стояло изображение духа-женщины. Сопровождающий чиновник (гуаньбан) сюэши Ван Фу спросил: «А знаете ли вы, что это дух вашей страны? — а затем рассказал: — В старину в доме одного императора зачала незамужняя девушка, и, чтобы не вызвать подозрений людей, она [села на корабль] и по морю прибыла в Чинхан

[1038], где родила сына, ставшего первым правителем Восточных заморских земель (Кореи), а дочь императора превратилась в духа земли и вечно обитает на горе Сондосан [1039], и вот ее изображение»[1040]. Слуга (я) видел еще /399

/ в сочиненном послом Великого Сунского государства Ван Сяном «Тексте молитвы при жертвоприношении святой матери — Восточной богине» фразу о том, что «Святая мать основала это государство», а также узнал о том, что именно «Восточная богиня» является Духом горы Сондосан, но не узнал о том, в какое время сын ее являлся ваном[1041]. Однако если мы теперь обратимся [мысленно] к тем, кто правил в самом начале[1042], то сами они были очень скромны, великодушны в отношении к людям, немногочисленными были учрежденные ими чины, правление их отличалось простотой, они преданно служили Серединному государству, их послы, привозившие дань, непрерывно пересекали моря и горы, дети их (прежних правителей) постоянно посылались для проживания при дворе [императора] и обучения в Государственной школе. [Так], под воздействием совершенных и мудрых нравов [Серединного государства], изменив первобытные обычаи, [Силла] стала государством с нравственными понятиями, а затем при помощи военного могущества императора умиротворила Пэкче и Когурё, приобрела их земли, превратив в свои округа и уезды, и, можно сказать, достигла процветания. Но, почитая законы Будды, [в Силла] не усмотрели их гибельных последствий, поэтому по ее [городам] и деревням протянулись пагоды и алтари, а простой народ убегал в монахи, все более уменьшалось число солдат и крестьян, государство слабело с каждым днем. И разве могло оно обойтись без смут /400/ и избежать своей гибели?!

[1043]. И к тому же в это время [ван] Кёнэ предался необузданным увеселениям. И когда с приближенными к себе придворными он выехал на гулянье в [загородный павильон] Пхосокчжон, за пьяным пиршеством он даже не заметил прихода Чин Хвона. Получилось точь-в-точь как когда-то: «У ворот Хань Цзин-ху[1044], а на башне Чжан Ли-хуа»[1045].

Что же касается того, что Кёнсун вручил свою судьбу Тхэчжо, то хотя это было сделано из-за безвыходности положения, оно все-таки заслуживает похвалы. Если бы он оказал сопротивление войскам [корёского] вана и вступил в отчаянную смертельную схватку, истощая все силы и доводя до падения своей власти, то неизбежно привел бы к гибели свои род и причинил бы [неописуемые] беды безвинному народу. Но, не дожидаясь, когда последует объявление войны, он передал во власть [корёского Тхэчжо] свою запечатанную казну и занесенные в реестры округа и уезды, и тем обрел он огромные заслуги перед царствующим домом (Корё), совершил великое благодеяние для живущего (т. е. спасенного от гибели) народа. То, что в старину, в эпоху пяти [древних] княжеств, повелитель У и Юе (названия древнекитайских княжеств) Цяньши передал их правителю княжества Сун, Сочжачхом[1046]

как-то назвал верноподданностью, но [описанные] теперь заслуги и добродетели [вана] Силла далеко превосходят ее. У нашего [корёского] Основателя — Тхэчжо было множество жен и наложниц, и также обширным и многочисленным было его потомство, но Хёнчжон (восьмой ван Коре), являвшийся потомком ванов Силла по материнской линии, взошел на драгоценный престол, и после этого [линию] правителей /401/ все продолжали его потомки. Это ли не является вознаграждением за сокровенные добродетели [вана Кёнсуна]?

Исторические записи трех государств.

Книга двенадцатая. [Конец] /402/