Саммерхилл - воспитание свободой

Гораздо лучше и безопаснее отложить разговор, чем, подобно некоторым глупым родителям, говорить ребенку слишком много. Я вспоминаю одну ученицу, пятнадцатилетнюю швейцарскую девочку, которая говорила: «Ирмгард (которой было 10 лет) думает, что детей приносит доктор. Я знаю, откуда берутся дети, давным-давно. Мне мама рассказала. Она мне много рассказала». Я спросил ее, что еще она знает, и она рассказала мне все о гомосексуализме и извращениях. Это был как раз тот случай, когда говорить ребенку правду — столько правды — глупо. Матери следовало ответить только на тот вопрос, который ребенок задавал. Непонимание сущности детства заставило ее рассказать ребенку гораздо больше того, что он мог усвоить. В результате девочка — невротик. И все же в главном, я думаю, эта немудрая мать была мудрее, чем та, которая умышленно лжет своему ребенку, когда он спрашивает о тайне деторождения. Потому что ребенок вскоре выяснит, что мать солгала. Когда ребенок узнает правду, а вернее, как правило, грязно рассказанную приятелями полуправду, ему покажется, что он понимает, почему мать солгала ему: не могла же мама рассказывать мне про эту мерзость!

Таково сегодня отношение общества к деторождению. Это — дело грязное и стыдное. Одного того, что беременная женщина старается одеваться так, чтобы скрыть свое состояние, достаточно, чтобы проклясть то, что мы называем нашей моралью.

Есть матери, которые рассказывают своим детям правду о деторождении, но даже среди них многие лгут о сексе. Они не смеют сказать своим детям, что сексуальное взаимодействие приносит огромное удовольствие.

Ни моей жене, ни мне никогда не приходилось задумываться о сексуальном образовании Зои. Все это казалось таким простым, очевидным и очаровательным, даже если и случались иногда какие-то неловкие моменты, как в тот раз, когда Зоя проинформировала незамужнюю посетительницу, что она, Зоя, появилась на свет в результате того, что папа оплодотворил маму, добавив с интересом: «А кто оплодотворяет тебя?»

Между прочим, мы обнаружили, что саморегулирующийся ребенок очень рано научается такту. Так Зоя могла разговаривать в 3,5 года, но к 5 годам наша дочь уже начала понимать, что некоторые вещи некоторым людям говорить не следует. Подобную искушенность в житейских делах я наблюдал и у других детей, которые, в отличие от Зои, не росли в условиях саморегуляции с самого начала.

С тех пор как Фрейд доказал существование сексуальности у маленьких детей, для изучения ее проявлений было сделано явно недостаточно. О сексуальности младенцев написаны книги, но, насколько мне известно, никто не написал книгу о саморегулирующихся детях. Наша дочь не проявляла никакого сколько-нибудь заметного интереса ни к собственному полу, ни к полу приятелей по играм. Она всегда видела нас обнаженными в ванной и туалете. К моему удовлетворению, она опровергла утверждение некоторых психологов, что существует инстинктивная, бессознательная, врожденная скромность, которая заставляет ребенка смущаться при виде гениталий взрослого или его естественных отправлений. Эта теория, равно как и теория о врожденном чувстве вины по поводу мастурбации, — полная чепуха.

Родители ребенка, который растет в условиях саморегуляции, скорее всего, избегнут опасных и глупых ошибок, сопутствующих сексуальному обучению, тех ошибок, которые связывают секс с чем-то неправильным и греховным. Но я не уверен, что нет опасности с другой стороны, идеалистической. Задолго до того, как возникли какие-либо разговоры о саморегуляции, некоторые родители учили своих детей, что секс — это нечто священное и духовное, к чему следует относиться с восторгом, изумлением и своего рода мистическим почтением. Современные родители, возможно сознательно и не имея никакой склонности следовать учению такого рода, все же иногда соскальзывают в нечто подобное: поклонение сексуальной функции как новонайденному богу. Такое поклонение трудно определить. Возможно, это слишком тонко для определения. Но я прямо чувствую, как сексу придается характер святости, а голос при упоминании о нем чуть-чуть меняется. Такое отношение предполагает страх перед порнографией: боже, если я не буду говорить о сексе с благоговением, могут подумать, что я один из тех, кто считает его поводом для анекдотов. Я испытываю некоторое замешательство, когда слышу, как искренние молодые родители говорят о сексе почти теми же словами и в том же благоговейном тоне, как старая гвардия говорила о святых мощах. Секс так долго был предметом вульгарных шуток, что появилась тенденция бросаться в другую крайность и делать его не подлежащим упоминанию — не потому, что это слишком скверно, а потому, что слишком возвышенно. Такое отношение непременно приведет к новому страху перед сексом и к его подавлению. Для того чтобы ребенок естественно относился к сексу и в дальнейшем имел здоровую любовную жизнь, секс должен оставаться на земле. Он сам содержит в себе всё, и любые потуги улучшить или возвысить его напоминают пустые попытки раскрашивать живые цветы.