Саммерхилл — воспитание свободой

Личные уроки в Саммерхилле

Раньше я считал своей основной работой не преподавание, а личные уроки. Психологическое внимание необходимо большинству детей, но среди наших всегда находились только что пришедшие из других школ, и личные уроки были направлены на то, чтобы ускорить их адаптацию к свободе. Если ребенок весь внутренне зажат, он не может сам приспособиться к состоянию свободы.

Личные уроки — это неформальные разговоры у камина. Я усаживался у огня с трубкой в зубах, и ребенок, если хотел, тоже мог курить. Сигарета часто помогала сломать лед между нами.

Однажды я попросил четырнадцатилетнего мальчика зайти ко мне поговорить. Он только что перешел в Саммерхилл из вполне типичной закрытой частной школы. Я заметил, что его пальцы желты от никотина, поэтому достал свои сигареты и предложил ему закурить.

Спасибо, — пробурчал он, — я не курю, сэр.

Бери, бери, чертов враль, — сказал я, улыбаясь, и он взял.

Я одним махом убивал двух зайцев. В глазах этого мальчика директор школы — неумолимый моралист и блюститель дисциплины, которого надо постоянно обманывать. Предлагая ему сигарету, я показывал, что ничего не имею против его курения. Назвав его чертовым вралем, я заговорил с ним на его языке. В то же время я наносил удар по его представлению о людях, наделенных властью, показывая, что директор вполне может легко и весело выругаться. Ох, как бы мне хотелось сфотографировать его лицо во время этого первого интервью!

Из прежней школы его исключили за воровство.

Я слышал, ты — ловкий жулик, — сказал я. — Как лучше всего надуть железнодорожную компанию?

Я никогда не пытался их обманывать, сэр.

Э-э, так не годится. Ты должен попробовать. Я знаю массу способов, — и рассказал ему о нескольких.

Он разинул рот. Он попал в сумасшедший дом, это точно. Директор школы рассказывает ему, как половчее смошенничать. Годы спустя он признался мне, что этот разговор был самым большим потрясением в его жизни.

Каким детям нужны личные уроки? Лучшим ответом станут несколько примеров.

Люси, воспитательница дошкольной группы, сообщает мне, что Пегги выглядит очень несчастной и всех сторонится. Я предлагаю: «Ладно, скажи ей, пусть придет ко мне на личный урок». Пегги заявляется ко мне в гостиную.

Я не хочу никакого личного урока, — говорит она, садясь. — Это глупость одна.

Конечно, — соглашаюсь я. — Потеря времени. Мы не будем этого делать.

Она задумывается.

Ладно, — медленно соглашается Пегги, — я не против, только чтобы один и совсем маленький.

К этому моменту она уже устроилась у меня на коленях. Я расспрашиваю ее о папе и маме, а особенно о маленьком братике. Она говорит, что он глупый как осел.

Наверное, — соглашаюсь я. — Думаешь, мама любит его больше, чем тебя?

Она любит нас одинаково, — быстро отвечает она и добавляет: — По крайней мере мама так говорит.

Иногда ощущение несчастья возникает из-за ссоры с другим ребенком. Но чаще всего причиной беды становится письмо из дома, в котором, например, говорится, что у брата или сестры появилась новая кукла или велосипед. Личный урок кончается тем, что Пегги уходит вполне счастливой.

С новичками бывает труднее. Как-то к нам поступил одиннадцатилетний мальчик, которому рассказали, что детей приносит доктор. Потребовалось много труда, чтобы освободить мальчика от лжи и страхов, потому что, естественно, он испытывал чувство вины в связи с мастурбацией. Это чувство должно быть нейтрализовано, если мы хотим, чтобы ребенок обрел счастье.

Большинству маленьких детей регулярные личные уроки не нужны. Идеальное условие для их проведения — желание самого ребенка. На личных уроках иногда настаивают некоторые старшие дети, реже такое случается с младшими.

Шестнадцатилетний Чарли чувствовал себя неполноценным по сравнению с другими ребятами своего возраста. Я поинтересовался, в каких ситуациях он чувствует это особенно сильно, и Чарли ответил: во время купания, потому что его пенис гораздо меньше, чем у всех остальных. Я объяснил ему происхождение его беспокойства. Он рос младшим ребенком в семье, где было шесть дочерей, все гораздо старше. Между ним и самой младшей из сестер разрыв составлял десять лет. Семья была совершенно женская. Отец умер, и всем заправляли сестры. Чарли, естественно, идентифицировал себя с женщинами, что давало ему надежду в будущем тоже обрести власть над другими.

Примерно после десяти личных уроков Чарли перестал приходить ко мне. Я спросил его почему. «Они мне больше не нужны, — весело ответил он. — У меня теперь такой же большой прибор, как у Берта».

Однако наш краткий курс психотерапии вместил гораздо большее. Чарли внушили, что мастурбация сделает его импотентом, когда он станет взрослым, и страх импотенции повлиял на него физически. В его выздоровление внесли свой вклад и уничтожение комплекса вины, и разрушение дурацкой лжи об импотенции. Чарли покинул Саммерхилл год или два спустя. Сейчас это прекрасный, здоровый, счастливый мужчина, который непременно преуспеет в жизни.