Самое далекое плавание. Посвящается Хьюго Гернсбеку

Выйдя на дорогу, Ник ощутил, как его охватывает какое-то странное, новое чувство. Он не мог подобрать ему названия. Но темные, безмолвные деревья больше не давили на него.

Ощущение пустоты и тщетности все еще охватывало Ника, и он понимал, что придется пройти долгий путь. И тут он понял, как называется то непонятное чувство.

Надежда.

Позади него зажглись огни. Он услышал мягкое подвывание включенных собак и неистовый шум направлявшихся на свои места механизмов.

Ник подумал о том, как легко эти машины могли разорвать его в клочья. Они сделают это – если получат команду. Но он не обернулся. Он не поддался своему страху.

Больше никогда.

Ник сделал глубокий вдох, и впервые в своей жизни почувствовал себя свободным. Ему хотелось прыгать, смеяться, валять дурака. Ему хотелось вернуться назад, к Селене, и снова заняться с ней любовью. Ночь больше не таила в себе угрозы. Только загадку. И обещание.

Селена была права! Он смог подавить свои страхи. Когда-нибудь он даже научится ими повелевать.

В ночи раздался топот металлических лап. Мимо Ника пронеслась собака, развернулась и села перед ним на дорогу.

Это был Отто, Ник узнал его по отметинам. Пес открыл пасть. Вместо ожидаемого Ником резкого механического голоса оттуда раздалось спокойное, чистое сопрано Селены.

– Ник, повернись.

Он повернулся.

Селена стояла во дворе перед домом. В падавшем из окон свете ее лицо казалось белым, словно кость. Глазницы были словно наполнены чернилами. Она успела накинуть блузку, но не стала ее застегивать. Бледная кожа от шеи до низа живота была обнажена.

В руках она держала лук.

У ее ног маячили тени. Боевые гончие ждали от своей хозяйки команды.

– Селена...

– Нельзя поддаваться своему страху, – произнесла она. – Нужно победить его. И убить.

Раздался странный звук, словно порвалась ткань. Возле его ног из земли торчала стрела.

– Я дам тебе фору. Если ты побежишь сейчас, то сможешь вернуться в гостиницу.

Она достала еще одну стрелу и натянула тетиву.

Ник сделал шаг, затем другой, и понял, что бежит. Дорога перед ним была пустой и ровной. Он свернул в сторону, бросился в кусты. Ветки хлестали по его лицу, цеплялись за одежду. Он не обращал на них внимания. Он думал только об одном. О том, чтобы убежать.

Где-то позади него, одна за другой, начали лаять собаки.

Майкл Суэнвик. Пес сказал гав-гав 

Пес выглядел так, словно только что сошел с картинки из детской книжки. Наверное, чтобы он смог ходить прямо, было произведено не меньше ста операций. Форму тазовых костей, разумеется, полностью изменили. Чтобы переделать одну лишь заднюю лапу, понадобилось не менее десятка изменений. К тому же у пса были весьма искусно сделанные колени.

Не говоря уже о всяких неврологических усовершенствованиях.

Но что больше всего восхитило Дарджера, так это костюм. Он сидел превосходно, сзади был разрез для хвоста, и опять же потребовалась, наверное, сотня переделок, благодаря которым костюм выглядел на собаке совершенно естественно.

- У вас отличный портной, - заметил Дарджер.

Пес переложил трость из одной лапы в другую, чтобы обменяться с Дарджером рукопожатием, и совершенно непринужденно ответил:

- Это довольно банальное наблюдение, сэр.

- Вы из Штатов? - Не менее банальное замечание, если учесть, что они находились на пристани, а шхуна "Мечта янки" поднялась по Темзе с утренним приливом: Дарджер видел ее паруса, проплывшие над крышами домов. - Уже нашли себе пристанище?

- И да, и нет. Не можете ли вы порекомендовать мне какую-нибудь приличную таверну?

- В этом нет нужды. Я буду счастлив предложить вам на несколько дней свой кров. - И, понизив голос, Дарджер добавил: - У меня к вам деловое предложение.

- Тогда обопритесь о мою руку, сэр, и я с готовностью последую за вами.

Пса звали сэр Блэкторп Равенскэрн де Плас Прешез, но он сказал с некоторой самоиронией: "Зовите меня сэр Плас", - и с тех пор стал "Сэрпласом".

Как Дарджер подозревал с самого начала и в чем убедился при разговоре, Сэрплас был мошенником - больше, чем просто плутом, но до головореза недотягивал. Словом, пес пришелся Дарджеру по душе.

После того, как они выпили в баре, Дарджер продемонстрировал шкатулку и объяснил свой план. Сэрплас осторожно коснулся замысловатой резьбы на поверхности сделанного из тикового дерева ящичка и убрал лапу.

- Вы нарисовали интереснейшую схему, маэстро Дарджер...

- Пожалуйста, зовите меня Обри.

- Хорошо, Обри. Но здесь есть деликатная проблема. Как мы поделим... гм... трофеи этого рискованного предприятия? Мне не хочется упоминать об этом, но очень часто многообещающее сотрудничество терпит крах именно из-за подобных мелочей.

Дарджер открутил крышку солонки и высыпал содержимое на стол. Кончиком кинжала провел четкую линию посредине.

- Я делю - вы выбираете. Или наоборот, если вам так больше нравится. При всем своекорыстии вам не найти между ними различия ни на крупинку.

- Отлично! - воскликнул Сэрплас и, бросив щепотку соли в пиво, выпил за заключенный договор.