Самое обыкновенное убийство. Где тебя настигнет смерть?

Следующие семь минут действительно оказались неприбыльными. Я вскрыл конверт, просмотрел напечатанный отчет, аккуратный и безупречный, как сама Моника. Ни единой ошибки! Если она и в страховой компании не хуже работает, они неизбежно задумаются, почему Моника согласилась на столь низкое жалованье, но у нее хватит смекалки, чтобы не особо стараться. Достав из сейфа другой отчет, я прочитал его заново в надежде, что это наведет меня на какие-то мысли. Не навело.

Я убрал в сейф оба отчета вместе с конвертом, где – я проверил – по-прежнему лежала тысяча долларов. Выглядела она не столь прекрасно, как в первый раз: я начинал опасаться, что мы ее так и не заработаем. А если даже и заработаем, лучше бы ее вовсе не было и ничего бы этого не случалось.

Когда же состоятся похороны Дороти – сегодня, завтра? Следует ли мне пойти туда и хочу ли я этого? Нет, не надо. У меня с этим делом и без того слишком сильная эмоциональная связь. Со Стэнтонами, конечно, хорошо бы поговорить еще раз – хотя непонятно, о чем их спрашивать, – но лучше отложить этот разговор.

Я достал телефонный справочник Эванстона, нашел рубрику «Подержанные автомобили». Там Хаберман не значился, но в рекламных объявлениях отыскался. Джесс Л. Хаберман, «Аргона, лучшие автомобили за меньшую цену», Хоуэлл-бульвар.

Я позвонил туда и попросил Уильяма Хабермана.

– Я слушаю. – Голос мне не понравился сразу.

– Хотел бы побеседовать с вами по личному делу, – сказал я, назвавшись. – Вы будете на месте, когда я приеду?

– Конечно. Я здесь работаю. С двенадцати до часу у меня, правда, ленч, но это прямо тут, на стоянке.

Я поблагодарил и повесил трубку, не дав ему шанса спросить, что за личное дело. Совсем ни к чему, чтобы он обдумывал все заранее, пока я буду в пути.

Глава 12

На стоянке «Аргона» (лучшие автомобили за меньшую цену) размещалось десятка два машин – от «форда» модели А примерно моего возраста до новенького «бьюика», накрутившего не более пары сот миль, а по виду вообще как с конвейера. Пока я разглядывал его, Уильям Хаберман вышел из своей будки. Я узнал его по описанию: ростом с меня, но плотнее, светлые волосы, короткая стрижка.

– Хорошая тачка, практически новая, – произнес он. – Может, попробуете?

– Я Эд Хантер, мы с вами говорили по телефону. Хотел бы задать вам пару вопросов о Салли Доуэр.

Лицо у него сразу стало напряженным.

– Сожалею, – никакого сожаления в его голосе я не услышал, – но говорить об этом не собираюсь.

Кулаки у меня сжались сами собой, однако я сдержался и прибегнул к легкому блефу:

– Предпочитаете общаться с полицией? Ваше дело, могу устроить.

– Катись отсюда!

Я замахнулся, прежде чем осознал это, но Хаберман успел отскочить и сказал, вроде даже помягче:

– Подожди. Раз сам напросился, сделаем все по правилам.

Да, я напрашивался, и еще как. Во-первых, я, сам не зная почему, люто возненавидел этого парня, а во-вторых, впервые за полтора дня мне представился случай выплеснуть злость и досаду.

– Отлично, – процедил я. – Куда пойдем?

– Пап! – крикнул он в сторону будки. – Я сегодня пораньше. Если что, буду дома.

Вслед за ним я двинулся к задней двери дома рядом с парковкой.

– Ты что? Нельзя же…

– Можно, можно, – кивнул Хаберман. – У меня в подвале нечто вроде спортзала. Пошли.

Он придержал дверь, пропуская меня вперед. В кухне пахло свежей выпечкой, у плиты хлопотала милая пожилая женщина в клетчатом фартуке.

– Это Эд Хантер, мам. Мы пойдем в подвал, разомнемся малость.

– Очень приятно, – произнес я, чувствуя себя глупо.

Она протянула теплую руку, которую мне пришлось пожать.

– Друзьям Билла я всегда рада. Ленч почти готов – вы ведь с нами поедите?

– Боюсь, времени нет, миссис Хаберман.

Ее сын избавил меня от дальнейших отговорок, открыв дверь в подвал.

– Вот и не теряй его. Топай.

Я извинился перед матерью и начал спускаться, закрыв дверь за собой. Хаберман уже включил свет. В одном конце чисто прибранного подвала помещался небольшой бар, в другом – спортивное снаряжение. Холст на полу, стеллаж с гантелями и булавами, закрепленная штанга, на стене четыре пары боксерских перчаток. Мы оба сняли пиджаки, закатали рукава.

– В перчатках или как? – спросил Хаберман.

– Без разницы.

Он выбрал две пары и одну бросил мне:

– Возьмем эти, легкие. Боксируешь?

– Немного. Не спец.

– Я тоже. В колледже занимался борьбой, по части бокса не очень. Будем почти на равных, хотя я на пять-десять фунтов тяжелее тебя – ну, сам напросился.

Перчатки были с эластичной кромкой, завязывать их не требовалось.

– Давай, замахивайся по полной! – с ухмылкой предложил Хаберман.

У меня хватило ума не бить наотмашь, как на стоянке – вместо этого я сделал короткий джеб левой и задел его челюсть, но он опять отскочил. Чувствуя, что в дальнем бою Хаберман меня одолеет, я стал наступать. На сей раз он мне ответил; защита у него была так себе, как и моя, и почти все наши удары попадали куда задумано.