Самогития

Меченосцы постоянно получали большую помощь от христианской Европы и, казалось, что уже явствуют все предпосылки для ордена меченосцев стать влиятельным и мощным королевством. Тем временем латыши обратились за помощью к самогитам. На их просьбу Ринговд должен был ответить положительно, так как меченосцы ему самому стояли поперек горла, и он испытывал сильное желание, чтобы рыцари как можно скорее убрались с земель айстиев. Призыв сразиться с другим врагом для Ринговда был превосходным случаем в настоящем бою испробовать одно созданное им боевое оружие.

Первый военный шаг Ринговда всегда начинался с того, что он подбирал поле боя таким образом, чтобы по своим боевым планам и расчетам свободно перебрасывать подразделения с одного места на другое и тем самым разрушать замыслы противника. Тщательно подготовившись, скрупулезно обдумав, как надо будет использовать правильно расположенное новое боевое оружие, Ринговд и его брат Ердивил с малыми силами своих самогитских бойцов были готовы бросить рыцарям вызов.

Подобранное место для этого сражения было невдалеке от латвийского города Бауска и имело название Сауле (Солнце). Здесь, в день святого Маврикия, агрессивный и очень самоуверенный великий магистр Фольквин, надеясь на легкую победу, созвал всех меченосцев Ливонии и их посетивших гостей, а также войска из порабощенных им земель. Все протекало по надуманному замыслу самогитов.

Два мощных войска встали один против другого. Их вожди, представ перед своими воинами, обратились к ним с речами.

Великий магистр Фольквин своему войску произнес такие слова: «Вот и настал час нашей решающей битвы. От нас этого требует наша честь и наша вера. Если мы победим язычников, станем их хозяевами, ну, а если погибнем, получим отпущение всех наших грехов и вечное счастье в мире ином. Святой Маврикий, покровитель этого дня, помоги нам одержать победу»!

Воины ответили: «Святой Маврикий, помоги нам сегодня»!

Ринговд к своим солдатам обратился со следующими словами: «Мои храбрые воины, благородные литовцы и самогиты, сегодня мы собрались на этом поле не щегольнуть или взять добычу. Мы полны решимости погибнуть на этом месте, чтобы защитить свою свободу, независимость и наши семьи. Злостные враги собрались здесь не для того, чтобы спасти наши души, но чтобы превратить нас в своих рабов. Самым лучшим доказательством этого является пример жителей Придаугавья: став христианами, они превратились в невольников. Их сыновья и дочери, оторванные от родителей, по морям направляются в чужие страны для вечного подчинения. Мы полны решимости погибнуть сегодня или завтра, чтобы никогда не пришлось испытать узы неволи, чтобы мы жили свободными людьми или такими погибли. Я не выпущу из рук этот меч до тех пор, пока из наших земель не будет изгнан последний неприятель. Наши боги- это наша сила, всемогущий бог Перкун, создавший этот мир и вдохнувший людям жизнь, предоставивший свободу и право на существование, преумножит нашу отвагу в этой великой битве и предоставит нам возможность защитить свою свободу и независимость».

Ринговд, такими словами закончив свою речь, дал знак воинам начать сражение, а сам впереди у всех поскакал по направлению к войску великого магистра Фольквина фон Наумбурга.

Уже в первой схватке, при более умелом маневрировании, войско Ринговда приобрело преимущество перед ливонскими рыцарями. В их рядах возникла сумятица. Магистр Фольквин в сопровождении группы отборных рыцарей, атаковал самогитов, стараясь прорвать их ряды, как раз в том месте, которое и было намечено жемайтами. Магистр, вдруг получив сильный удар, свалился с коня. Наверное, его задело выпущенное из-за заграждения пушечное ядро. Меченосцы, увидев гибель своего верховного главнокомандующего, испугались, растерялись и впали в панику. Преследуемые самогитскими всадниками, они беспорядочно бежали.

В этом решающем сражении погибло более двадцати тысяч меченосцев и их преспешников, в том числе генералы Даннеберг, Гасселгоф и много других знаменитых рыцарей.

Известие об этом несчастье заполнило страхом сердца всех участников крестовых походов. Они обратились к папе за помощью, вследствие чего еще раз последовало объявление святой войны против языческих народов.

Летописец Ливонии запечатлел изречение одного воина, оставшегося в живых после сражения. Всю вину за понесенное поражение он возлагал на верховного бога самогитов Перкуна. Он обвинял его в том, что тот «плевался на нас громом и молнией». Никто из меченосцев не понял, что против них было применена артиллерия. Это были только ее зачатки, поэтому рыцари об ее существовании даже одним ухом не слыхали, и не моли сообразить, как действует такое оружие.