Самолет без нее

22 декабря 1986 года, ближе к вечеру, я находился на вершине, когда вдруг разразилась гроза. Спуск вниз занял бы не меньше двух часов — под проливным дождем и вспыхивающими одна за другой молниями. Я стал искать, где бы укрыться от разгула стихии. Молоденькие деревца, высаженные на месте крушения самолета, на роль прибежища никак не годились.

Я пошел куда глаза глядят и шагал так километр или два, пока не наткнулся на нее. Я вымок до нитки. Поначалу я решил, что мне почудилось, но продолжал месить грязь, и то, что я принимал за обманчивое видение, постепенно обретало черты реальности.

На дождь я уже не обращал внимания. Сердце колотилось как бешеное. Я пер напролом и

* * *

Марк выругался сквозь зубы.

Вырванный лист заканчивался этими словами.

Я пер напролом и

Он со злостью поддал ногой усыпавший землю гравий. Рыбаки как по команде подняли головы и неодобрительно уставились на него. Продолжение фразы находилось на следующем тетрадном листе, в часе езды на метро, на Лионском вокзале, в запертой ячейке камеры хранения.

Марк сунул листки в карман, проклиная и себя, и витиеватый слог Гран-Дюка. Нет чтобы изложить все коротко и ясно! Сыщик явно испытывал извращенное удовольствие, подавая отчет о расследовании как запутанный детективный роман.

Марк пересек канал по мостику. На улицах Куврэ царила сонная тишина. Прелестная деревушка, приютившаяся под боком у Диснейленда, казалась искусственной, словно слепленной из папье-маше. Декорация. Улица Шо-Солей начиналась сразу за правым поворотом. Тихая, тенистая, она больше походила на тропу в лесу, чем на городскую улицу. Кто такие Карвили? Такие же жертвы обстоятельств, как и он сам? Или настоящая семья Лили, как он надеялся? И одновременно — люди, спланировавшие убийство его деда и нанявшие для этой грязной работы какого-то подонка?

Враги? Союзники? И то и другое вместе?

Марк заставил себя дышать ровнее.

Прочь сомнения. Приступ агорафобии может застигнуть его где и когда угодно. Например, здесь и сейчас, на этой лиственной аллее…

В тупичке стояло несколько автомобилей дорогих марок. «Мерседес». «Сааб». «Ауди». Почти все — крупных моделей, кроме одной. «Мини-ровера» синего цвета. Марк остановился, мгновенно пронзенный предчувствием опасности.

Где-то он уже видел эту машину, причем совсем недавно!

Но где?

Вспомнить оказалось не так уж трудно. Почти весь день Марк провел в метро, то есть под землей. На поверхность он выбирался всего дважды. Здесь, в Куврэ, и…

Возле дома Гран-Дюка!

На плечо легла чья-то рука.

В спину уперся металлический ствол. Огнестрельное оружие?

Тишину разорвал высокий, почти пронзительный голос:

— Что ты тут вынюхиваешь, поганец?

26

2 октября 1998

12:50

Как ни странно, признаков близящегося приступа Марк не ощущал. Ни удушья, ни дрожи в руках. Разве что пульс чуть ускорился.

Без паники.

Повернись.

К сожалению, на улице Шо-Солей не было ни души. От высоких деревьев на землю ложились неровные тени. Марк очень медленно развернулся, демонстративно поднял вверх руки — показать, что не намерен спорить.

— Не прикидывайся дураком, Витраль.

Перед Марком стояла девчонка ростом в полтора метра, тощая, не больше сорока килограммов, и одетая так, словно только что покинула пансион благородных девиц. При этом у девчонки было лицо тридцатилетней женщины.

Мальвина де Карвиль!

Марк никогда ее раньше не видел, даже на фотографии, но сразу догадался, кто это. Она держала его на мушке, и в глазах у нее горела ярость. Марк судорожно обдумывал события последних часов. Значит, синий «мини-ровер», припаркованный в нескольких метрах, а часом раньше замеченный им на улице Бют-о-Кай, принадлежит Мальвине де Карвиль. Следовательно, девица побывала дома у Гран-Дюка. Вооруженная револьвером.

Выходит, Кредюля Гран-Дюка застрелила она. А теперь собирается застрелить его.

Мальвина смерила его презрительным взглядом.

— Какого черта ты здесь забыл, Витраль?

В интонации проскальзывало что-то почти комичное, как у шавки, облаивающей прохожих из-за забора. Но Марк понимал, что не должен поддаваться первому впечатлению. Эта психопатка на все способна. Например, с дьявольским смехом пустить ему пулю в лоб. Но вопреки всем доводам рассудка, Марк почему-то не мог заставить себя отнестись к угрозам нелепо одетой пигалицы серьезно. Опять-таки, ни малейших симптомов приближающего приступа агорафобии он не ощущал.

— Не дергайся, Витраль. Стой где стоишь.

Марк, все так же держа руки над головой, придвинулся к Мальвине почти вплотную и улыбнулся.

— Хватит на меня пялиться! — заорала Мальвина и отступила на шаг. — Ты меня не напугаешь! Я все про тебя знаю! Знаю, что ты спишь со своей сестрой! Как тебе, не противно трахать собственную сестру?

Марк снова не сдержал улыбки. Подобные обвинения в устах Мальвины звучали невероятно фальшиво. Так восьмилетние мальчишки из летнего лагеря Дьеппа прятали робость и неуверенность в себе за самыми грязными ругательствами.

— Если принять твою точку зрения, то я сплю не со своей, а с твоей сестрой…