Самолетик на площади

— Я надеюсь, что после этого, — палец щелкает по бело-золотым грамотам, — в нашем особняке будет несколько тише, а господа из этого списка, — Эйк показывает на четыре листа, — вернутся к своим забавам не раньше, чем белый и черный короли сойдутся в бою лицом к лицу, — начальник тайной службы осекается, но поздно. — Негоже ведь вассалам лезть впереди сеньоров, верно, владетель Эстьен? Интересно, хорошо ли старший цензор играет в «Осаду крепости»? Сможет ли он пропустить столь очевидный и неизящный намек? В этой игре короли сходятся в поединке перед армиями лишь в одном случае: если один из них нанес другому личное оскорбление. Рауль Эстьен едва-едва приподнимает бровь. Господин Эйк прикусывает кончик языка, отмечая: только что он сообщил старшему цензору то, что до сих пор знали лишь оба короля, белый и черный, и он сам. Это промах, огромный промах, который, если старший цензор окажется достаточно любопытен, может привести к самым нежелательным последствиям. Вздумай алларец копнуть, что именно не поделил его сеньор с герцогом Скорингом, доберись он до ответа — это, конечно, близко к невозможному, но чем боги не шутят, — реши он поделиться открытием с кем-нибудь еще, это сильно повредит репутации белого короля. И репутации черного короля заодно. Как бы у нас цвета на доске не перепутались; а что сделает регент с повинным в подобном недоразумении, лучше не представлять. Но, кажется, визитер думает совсем о другом; а вместо намека услышал прямую рекомендацию не встревать в игры Скоринга и Алларэ. Старший… уже пять минут как главный, но об этом он узнает завтра, цензор Эстьен очень хорошо понимает, что пожелай черный герцог вершить расправу — не начал бы с предъявления списка тех, кого мог попросту казнить за служебные преступления. Черный герцог ограничился предупреждением: поосторожнее, господа. Стук в дверь — а вот и следующий гость. Этот не смотрит, куда идет — что ему за дело до хитро сложенной бумажки под ногами? С господином Кромером лучше всего разговаривать, как сам господин Кромер — с подчиненными. Тогда больше поводов ожидать, что он поведет себя так, как нужно.

— Что вы себе позволяете?! — начальник канцелярии великий талант: он умеет орать со змеиным шепчущим присвистом. — Я терпел вашу дерзость, ваше неподчинение, ваше вольнодумство и рассуждения, достойные плахи… но вы же и вовсе решили сесть мне на шею?! Уже убийц ко мне подсылаете! Господин Кромер искренне недоумевает, господин Кромер ничего не знает о фокусах секретаря, который мирно корпит над докладом в приемной — вот чем полезен крик-шипение: возомнивший о себе подчиненный уже втоптан в ковер, а за дверью ничего не слыхать.

— О чем вы говорите? — начальник канцелярии оглядывается, сидящие по бокам господа Эстьен и Толди напоминают ему конвой, он переминается с ноги на ногу, но выбежать из кабинета не решается. Ход начальника внутренней охраны. Дамиан Толди кратко, но исчерпывающе излагает суть дела. Ход старшего цензора. Рауль Эстьен недвусмысленно дает понять, что пытался заступиться за начальника канцелярии, снижая обвинение с организации заговора до невольного попустительства таковому, но… легкий кивок в сторону двери.

— Это не смешно! Вы с ума сошли!.. — на старших по должности Кромер не шипит, он просто задыхается от негодования. — Я… я никогда!.. Как вы смеете?

— Вы не в своем уме? — выливает на него ушат презрения Эйк. — Пойдите приведите себя в порядок! Господин Кромер, конечно же, выполнит приказ. А по дороге будет делиться с каждым встречным новостью: его собираются безвинно лишить жизни! Представляете ли, еще и совершенно нелепое обвинение — в покушении на этого… спятившего еретика, разрази его молнией! Так что через четверть часа по особняку тайной службы пойдет волна пламени.

Всполошатся слишком многие — и виновные, и невиновные, этих куда больше, и у них есть все основания не доверять ни новой власти, ни новому начальству.

Навстречу ей пойдет другая, пущенная старшим цензором Эстьеном. Он немедля же расскажет своим друзьям, что в первую очередь неприятности грозят тем, кого еще давным-давно внедрил в тайную службу покойный казначей. Этих партия герцога Алларэ и сама бы рада сожрать, да вот разрешения не поступало. А во вторую — тем, кому тоже давно пора поумерить пыл: более деятельным единомышленникам господина Кромера, считающим, что вплоть до переворота в Собране текли в карамельных берегах медовые реки, и не было ни северной резни, ни войны, ни королевских безумств. Два пожара встретятся, и тем, кто окажется в месте их встречи, поможет господин Толди. По пути к двери господин Эстьен едва не спотыкается о странную штуковину на ковре, но в последний момент опускает ногу чуть в стороне. Толди более любопытен, ему и наклониться лишний раз не лень. Он поднимает самолетик, удивленно вертит в руках, потом подкидывает к потолку. Ян-Петер Эйк аплодирует. Мысленно.