Самшитовый лес

Про другого бы человека сказали - колдунья. А про Нюру кто скажет "колдунья"? Смешно. Нюра, она Нюра и есть. За дальними амбарами сука жила. Злющая. Сколько раз тоже хотели пристрелить, да исчезала она во время из поля зрения охотников. А на Нюрин оклик всегда приходила и вертелась вокруг нее - хвост пропеллером, уши прижаты, и морда остренькая становилась, лисья, и все в глаза ей заглядывала. Кошки за ней, подняв хвосты столбами, целыми выводками ходили.

И ведь что интересно? Ничего умилительного в этом не было. Кормление голубей, порхающие птички над головой - нет, этого ничего не было. Просто вся живность тянулась к ней, как магнитом. А что в ней, в этой Нюре, было? Никто толком сказать не мог. Люди хотя к ней и тянулись, но старались издали на нее смотреть, как на пожаре. Одни только Сапожниковы, мать и сын, ее не боялись. Да разве что еще Дунаев.

Ну Дунаев другое дело, Дунаев умел в ее слова не вслушиваться, он умел только голос ее слушать. И голос, видимо, говорил ему такое, чего другие расслышать не могли.

И еще. Нюру все машины объезжали... В нарушение всех правил движения, она переходила улицу в любом месте, где ей надо, и машины даже на пустой улице отскакивали от нее и только что в столбы не врезались... Дунаев из штрафов не вылезал. А она идет себе и идет, как корова с водопоя. И вот Сапожников однажды вдруг поглядел на Нюру совсем другими глазами и понял: она допотопная. Она из тех, кто до потопа жили.

Однажды, вскоре после описанной выше веселой ночки фантазий и размышлений, Нюра пришла к Сапожникову без звонка, хотя Сапожников всех просил звонить предварительно. Но это для всех, не для Нюры.

- Ну, здравствуй, - сказала она.

- Здравствуй, проходи.

- Рассаживаться не буду, боялась, что не застану. Ты сиди, не уходи из дому, а я тут сбегаю кой-куда.

- Куда?

- Надо мне, - сказала Нюра - и ушла.

Сапожников недолго оставался одни. Его посетил Глеб.

- Вы аутсайдеры, - сказал ему Глеб. - Вы сидите в кювете, а жизнь пролетает мимо вас, как новенькие машины мимо "Антилопы Гну". Пока ты занимался самоусовершенствованием и усовершенствованием нашего бренного мира, я занимался усовершенствованием своей жизни.

- И до чего ты доусовершенствовался? - спросил Сапожников.

- Ладно, только не веди со мной разговор на уровне ликбеза. Я не богомолка, а ты не батюшка, давай смотреть трезво.

- Давай.

- У меня есть все, - сказал Глеб, - все, чего можно добиться, не совершая преступления перед обществом.

- А перед собой?

- До этого никому нет дела.

- Ты ошибаешься: ты - это и есть общество!

- Допустим, - сказал Глеб. - Хотя я и не очень понимаю, что ты имеешь в виду. Да нет, внешний смысл понятен. Неужели ты всерьез

думаешь, что если я лично стану распрекрасным, то и общество станет распрекрасным?

- Вряд ли. Но идея заразительна.

- Но у меня одна жизнь. И я хочу попользоваться в жизни всем, что она предлагает на нормальных условиях. У меня полно друзей, а у тебя раз-два и обчелся. Я объездил весь мир, а ты сидишь в своей квартире. Меня защищают звания и материальные блага, которые я заработал честно, а ты не защищен, тебя можно сощелкнуть одним щелчком, и жаловаться тебе будет некому, тебя никто не выслушает. Просто потому, что некому будет с тобой возиться.

- А почему же тогда ты пришел ко мне? - спросил Сапожников. - А не я к тебе?

После этого они долго молчали. Есть не хотелось, пить не хотелось, даже курить не хотелось.

- Ты хочешь сказать, что ты счастлив, а не я? - спросил Глеб.

- Нет, - сказал Сапожников. - Я очень несчастлив, но ты пришел ко мне, а не я к тебе.

- Дураки мы с тобой, - сказал Глеб.

- Тоже верно, - согласился Сапожников.

- А ты видал в своей жизни хоть одного счастливого человека?

- Видал.

- Кто это? Расскажи мне о нем. Расскажи мне о нем, - настойчиво сказал Глеб. - Расскажи.

- Да незачем, - сказал Сапожников. - Вот она пришла.

И оба они услышали, как кто-то скребется о притолоку.

- Это она сапоги снимает, - сказал Сапожников

Вошла Нюра.

Молнии метались в глазах Глеба, когда он смотрен то на Нюру, то на Сапожникова. А брови были гневно сдвинуты.

- Чтой-то вы какие? - спросила Нюра.

- Какие? - сказал Сапожников.

- Будто испугались, что ли, чего-то?

- Ничего я не испугался, - успокоил Сапожников.

- Да нет, вот он испугался.

- Его Глеб зовут.

- Нюра, - сказала Нюра. - Да мы же знакомые.

Глеб пожал ей руку. Нюра вышла и начала греметь на кухне.

- Ну, знаешь, - сказал Глеб, - если так выглядит счастливый человек...

- Не торопись, - сказал Сапожников. - Неважно, как он выглядит. И тут Глеб совершил ошибку. Он сказал:

- Я еще побуду у тебя.

Вошла Нюра и стала накрывать на стол.

- Мы не хотим есть, - сказал Сапожников.

- Аппетит приходит во время еды, - сказала Нюра.

- Это верно, - подтвердил Глеб. - В здоровом теле - здоровый дух! Волга впадает в Каспийское море. Лошади кушают овес... Сапожников пнул его под столом.

- Скажите, Нюра, - спросил Глеб, - вы счастливая?

- А это как?

Глеб облегченно засмеялся.

- Он спрашивает, знаешь ли ты, что значит хорошо жить? - сказал Сапожников.

- А он плохо живет? - спросила Нюра. - То-то я гляжу, боится чего-то.