Самсон Назорей

— Я, в самом деле, сродни колену Дана, только из другого племени. Я — левит [Левит — букв. «из колена Леви» — священнослужитель; в описываемые времена вели бродячий образ жизни, а в эпоху существования Храма помогали жрецам-кохенам. Колено Леви не имело своего земельного надела и жило за счет десятины, отчисляемой ему остальной частью еврейского народа.], родом из Мамре, близ Хеврона, где жертвенник лесной Ашеры [Ашера — древняя богиня ханаанеев («ханаанцев»), покровительница деторождения и материнства. Некоторые исследователи отождествляют ее с кипрской Афродитой. В Библии есть намеки на то, что Ашера также — некий деревянньй кумир, который помещался около алтаря и служил объектом культа.] — ты о ней слыхала? Очень важная богиня. У нас-то самих вера другая, но это не к делу.

— Левит? Никогда не слыхала о такой стране.

— У нас нет страны. Мы живем повсюду, вся земля наша. Брат моей матери — большой священник в столице иевуситов, что в горах; другой родственник управляет певчими в Доре, при капище тамошнего бога; третий ушел искать работы к вам в Яффу и, должно быть, тоже устроился. Я, собственно, тоже бреду в поисках жертвенника. Но по пути надо же кормиться.

— Хурру! — крикнула хозяйка.

Подошел один из негров.

— Отведи осла и дай ему отрубей; вьюк сними и оставь здесь.

— Земер!

Подбежала одна из служанок; левит отвел глаза, чтобы не видеть изъянов ее костюма.

— Постели для гостя циновку помягче и дай ему вина и баранины со стола.

Потом она прибавила:

— Ты говорил о шали? Покажи.

Глава II. ШУТ

Медленно и степенно закусывая, левит разглядывал пирующих и слушал их беседу. Из беседы было ясно, что не все они местные жители: часть пришла из Гезера, другие из Экрона, один даже из Ашдота [В. Жаботинский пользуется принятой в свое время в русском языке транскрипцией географических названий и личных имен, встречающихся в Библии, что не всегда совпадает с современным произношением. Например: Асдот — Ашдод, Аскалон — Ашкелон, Эн-Геди — Эйн-Геди, гора Фавор — Тавор, Бет-Шан — Бет-Шеан, Сидон — Цидон, Айялон — Аялон, Сихем — Шхем, Цора — Цор’а, Генисаретское озеро — Кинерет, Яффа — Яффо, а также имена: Сисара — Сисра, Маной — Маноах, Семадар — Смадар. В настоящем издании сохраняется написание автора.] — этот, очевидно, случайно попал в Тимнату по делу, и его затащили на попойку; но остальные к ней, по-видимому, готовились несколько дней.

Повод скоро выяснился из перестрелки шуток. Угощал компанию некий Таиш («смешные у них имена», подумал левит [“Таиш” на иврите означает «козел».]) и на правах гостеприимного хозяина шумел громче всех; голос у него был редкой силы, глубокий бас, но лица его нельзя было рассмотреть — соседи заслоняли; иногда только переливались пестрые глянцевитые перья его большой филистимской шапки.

Угощал он потому, что проиграл заклад; насколько можно было понять, заклад состоял в том, что Таиш взялся перепрыгнуть, опираясь на шест, через какую-то не то речку, не то пруд, в самое половодье, но не допрыгнул до берега и при всех свалился в воду. Большая часть острот вращалась вокруг вопроса, успел ли он уже просохнуть.

Остроты были, как обычно бывает на пиру, сами по себе нисколько не острые, но в этой обстановке всем казались ужасно меткими. Таиш нисколько не обижался, хохотал гулким басом и угощал без скупости, все время понукая служанок.

Постепенно красноречие веселой банды перешло на новую тему — во сколько серебра обойдется этот пир.

— Ахтур! — закричал один из гостей, — пощупай его кошелек. Как бы не пришлось делать складчину — а у нас, экронцев, нет ни полушки!

Этот гость все время потешал общество тем, что резал мясо стальным мечом. Люди из Экрона ввиду дальней дороги пришли вооруженные, но уже давно, для удобства возлежания, отстегнули свои короткие мечи.