Самурай

Что было дальше, мы не видели (карманы у Стромболи непрозрачны), только слышали. Командир спасательной команды экстренно потрошил главаря этих ублюдков… Хм, вот как оказывается это делается: не давай своему врагу ни секунды на размышление, дави его, пугай. Грози, что сожрёшь его печень, он всё равно не поймет, что ты врёшь: слишком напуган.

Похоже, эти наши энтузиасты сегодня же ночью ещё один налет устроят. Если начальство не остановит. Не остановило, но мне в этом участия не принимать. Стромболи что-то приказал своим спасателям и куда-то пошёл. Прерывать Контакт прямо сейчас нельзя — Диоскуры испугаются, они же всё-таки не домашние животные. Доверия к человеку вообще у них нет.

Всё, можно расслабиться: мы в катере, летим явно в резиденцию, рядом с нами врач уговаривает Верчелли потерпеть. Хм, лейтенант и так не стонет. Он, наверное, никогда не узнает, как его нашли.

И вот наконец я вижу самого себя, расслабленно лежащего в кресле. Диоскуры обиделись: мы тут бегаем, выбиваемся из сил, а ты спишь! Пришлось объясняться.

Открываю глаза.

— В порядке? — обеспокоено, а не сердито спросил проф. Он уже перекипел: не то чтобы победителей не судят, но вряд ли он что-нибудь скажет о моей любви к риску. Не в этот раз.

Я кивнул. Всё, домой меня на руках, как Диоскуров. Хотя вроде бы ничего такого страшного не случилось, но умерять чужую агрессивность слишком утомительно. Людей это, наверное, тоже касается.

— Моё любопытство вы будете удовлетворять не сегодня, ладно? — попросил я синьора Мигеля.

— Ладно.

— А зачем? — спросил Стромболи. — Энрик и так хорошо работает.

— Потому и работает, — возразил я, — что кое-что знает.

— Какая тебе разница?

— Большая. Ну например, вы бы смогли работать на Кремону?

— Ну если бы я там родился… — неуверенно начал капитан.

— Угу, они, наверное, тоже вытаскивают своих офицеров, чтобы торжественно расстрелять в назидание другим, — заметил я.

— Что?!

— Энрик прав, — сказал синьор Мигель. — Не знаю, как там с эсбэшниками, но побывавших в плену армейских офицеров расстреливают, это точно.

— Э-ээ, а-аа, как это может быть?

— Может, — ответил синьор Мигель. — Кстати, Энрик, мое любопытство ты дразнишь уже давно. Ты ведь занимаешься Кремоной, правда?

— Угу, мы ещё не придумали, что с ней делать. Но как только придумаем, сразу скажем.

— Ясно.

Я попытался встать. Фернану пришлось меня подхватить. Проф нахмурился:

— Что такое, малыш? Вроде все прошло спокойно.

— Понравиться крысе — тяжёлая работа, — ответил я.

— Сядь обратно, — велел проф, взяв медсканер. Р-рр, лучше бы он пошёл лечить Верчелли, а со мной ничего такого нет.

— В кардиорезонатор, — сказал проф, — срочно.

Очнулся я утром, в своей постели. Медицинский монитор слегка пискнул, сообщая кому-то, что Его Нежнейшее Высочество изволили проснуться. Не всё так просто: проф зря паниковать не будет. Значит, держать Контакт с двумя Диоскурами и ещё крысой сверх того небезопасно. Мое сердце перестало правильно стучать, если так можно выразиться. В комнату вошел проф:

— Доброе утро.

— Доброе, — ответил я.

— Скольких ты там приконтачивал одновременно, что получилась такая какофония?

— Диоскуры и всего одна крыса, вы же видели.

— Я мог что-то видеть только с двух точек — ты же меня не предупредил! Я, конечно, понял, что ты там вытворяешь, но подробностей не знаю.

— Ну ещё иногда приходилось кого-то пугать, чтобы на нас не напали, — признался я.

— Я много чего хочу тебе сказать о твоих идеях и манере экспериментировать, даже не предупредив меня.

— Иначе мы бы его не нашли, — возразил я.

— Ещё чуть-чуть, и пришлось бы делать тебе пересадку сердца.

— Ну так вырастите и заморозьте, — предложил я.

— Энрик, у меня очень давно есть полный банк твоих органов.

— Ясно, и ни разу не понадобилось.

— Можно подумать, ты огорчён.

— Не-е, не люблю болеть. Скучно.

— Но это тебя ни разу не остановило.

— Те, кого это останавливало, уже давно убежали с Этны, — ответил я.

— Особенности национального сумасшествия.

— Угу. Что-то вроде. Кстати, синьор Мигель обещал удовлетворить моё любопытство.

— Во влип! — совершенно по-мальчишески отреагировал проф. — И что же ты хочешь узнать?

— Много чего. Во-первых, раз вы, синьор Кальтаниссетта и синьор Мигель уже двадцать лет знаете, какая полезная штука история, нет ли в нашей СБ отдела, который её изучает? Конкретно меня интересует история Этны.

— Отдел есть. И история Этны тоже.

— Слава Мадонне, а то я опасался, что придётся нам этим заняться, слишком большая работа для маленькой компании. Э-ээ, а насколько это секретно? Можно будет это прочитать не только мне?

— Можно, не беспокойся, скоро это, наверное, войдёт в школьную программу.

— Не боитесь потерять преимущество?

— Мы приобретем больше, чем потеряем.

— Ладно, а встать мне можно?

— Сейчас посмотрим. Поумнел немножко на Джильо?

— Ага. Лишние две недели лежания кого угодно научат.

Проф просканировал меня, отключил монитор и разрешил мне вставать.

— Повезло, — с облегчением произнёс он, — даже на тренировку можешь сходить. И никогда больше так не делай! — возвысил он голос.