Самые знаменитые влюбленные

Когда шумиха улеглась, силы и здравый смысл окончательно покинули ее. Она отказалась покинуть клинику. День и ночь не спускала глаз с ребенка, беспрестанно его качала, приходила в ужас от его крика, пыталась все время его кормить, несмотря на почти полное отсутствие молока. Велела законопатить все щели в окнах. Не разрешала медсестрам приближаться без марлевой маски. Ребенок был тут же записан в Итон. Они провели в клинике лишних полтора месяца.

А четыре года спустя, когда тут же родился Эдуардо (названный в честь Эдуардо де Филиппо и тоже ставший драматургом, но почти никому не известным), она считала секунды, чтобы покинуть больничную кровать, на которой ей тоже пришлось вылежать на спине полных восемь месяцев.

– Когда я родила своих детей, я поняла, что и без работы могу вести счастливую и до краев наполненную жизнь, – сказала она, став матерью.

«Палаццо в Риме, вилла в Марино, шале в Гштаде, пентхаус в Париже, ранчо в Калифорнии!» «София заелась! София завралась!..» Новая кампания разразилась в связи с так называемыми налоговыми махинациями знаменитой четы. «Она забальзамировала себя спреями, она покрыла себя мехами и драгоценностями, она закрылась среди чеков и орхидей в парижском пентхаусе, где прислуга непрерывно мелет одно и то же на французском: «Мадам еще не вернулась», – газеты захлебывались от красноречия.

«Я мечтаю, чтобы возникли наконец Соединенные Штаты Европы!» – отвечал Карло Понти. Он был едва ли не единственным европейцем, который еще тогда – в восьмидесятых – об этом действительно мечтал. Его замучили чиновники стран – участниц совместных кинопроизводств: итало-французских, итало-американских и т. п. Каждое национальное ведомство требовало свою долю по максимуму, иначе чиновники считать не умели. Данный конкретный скандал возник в связи с фильмом Cassandra Crossing, который вообще не имел к Италии отношения, а был немецко-американским производством, продюсер же Карло Понти был, между прочим, француз!

Но итальянское государство решило продемонстрировать силу, и неудача с «Кассандрой» лишь подхлестнула рвение! В архивах десятилетней давности откопали неувязку с налогами Лорен. Ее приговорили к тюремному заключению. Собрание картин семейства Понти (Пикассо, Модильяни, Магритт, Ренуар, Матисс) стоимостью пять миллиардов лир было конфисковано, объявлено государственной собственностью и передано в музеи. На Понти наложили колоссальный штраф за вывоз капиталов из Италии.

Карло перевел свою фирму в Канаду, но его карьера закончилась. Оставшиеся годы он посвятил сыновьям – дирижеру Карло-младшему и режиссеру Эдуардо. Именно в титрах короткометражки Эдуардо Понти «Лив» (1998) последний раз появились слова: «Продюсер – Карло Понти».

Супругам вроде бы ничего не оставалось, как забыть Италию навсегда

. Но Ромильда в свои семьдесят с лишним стала слабеть и не могла уже навещать дочь так часто, как им обеим того хотелось. А ужасная перспектива не быть рядом с мамой, не помочь, не успеть сделала Софию Лорен отчаянно решительной.

Она прилетела в Рим из Женевы 21 мая 1982 года. И эскорт полицейских сопроводил ее в тюрьму Caserta. Сойдя с трапа, София сказала только: «Я вернулась, потому что люблю Италию». Чистая правда. Кем была ее маммина, кем была бабушка Нонна Луиза и кем она сама, как не Италией, не частью ее?

Она провела в тюрьме 19 дней, пока адвокаты улаживали вопрос. «В камере она носит джинсы, желто-голубую блузу и туфли на низком каблуке. Ежедневный макияж – обязательная процедура. Она много читает», – газеты публиковали отчеты о каждом ее тюремном дне, пресса опять захлебнулась, но теперь от любви. Все снова превратилось в итальянское кино. Толпы людей осаждали тюрьму, засыпали ее цветами, выкрикивали имя Софии. А она плакала и не прятала слез. Плакали все. Возможно, оттого, что Италии, той Италии, вечно голодной, нищей и по-детски мечтающей разбогатеть, Италии, которую они и София Лорен знали и частью которой были, больше не существовало. Наступали другие времена. Сытые и трезвые, пожалуй. Но не лучшие. И чудо по имени «итальянское кино» тоже кончилось. Итальянский кинематограф потерял миллионы зрителей, производство сократилось вдвое за 20 лет, сдавшись на милость Голливуда. И прежняя Италия, и ее великое кино ушли навсегда, оставшись лишь в фильмах с Софией Лорен.

«…Я берусь за работу, как прилежная домохозяйка. Я вытираю пыль, глажу, мою полы и окна. Я не даю себе роздыха. Это хорошо для тела и души, и это – лучшее лекарство… Покой и довольство человека приходят не снаружи, а создаются изнутри». Так записано в ее дневнике.