Самый богатый человек в Вавилоне

Самой казни я не видел, хотя и слышал крики несчастного раба. Я не мог понять, почему царь допускает, чтобы человек так страдал, но когда я увидел, что он смеется и шутит со своими царедворцами, то понял, что у него жестокое сердце и что именно с его согласия так жестоко обращались с рабами на строительстве стен.

Когда раб был уже мертв, его тело повесили за ногу на шесте на всеобщее обозрение. После того как толпа поредела, я подошел поближе.

На волосатой груди я увидел татуировку в виде двух переплетенных змей. Это был Пират.

В следующий раз, когда я увидел Арада Гулу, он был уже совсем другим человеком. Он бросился ко мне с радостными приветствиями: «Смотри, тот раб, которого ты знал, стал уже свободным человеком. Твои слова оказались пророческими. У меня дела пошли в гору. Жена очень рада. Она была свободным человеком, племянницей моего хозяина. Она хочет, чтобы мы переехали в другой город, где никто не знает, что я был рабом, чтобы наши дети не страдали из-за прошлого своего отца. Работа стала мне лучшим помощником. Она помогла мне вернуть уверенность в своих силах».

Я был счастлив, что мне удалось хоть в малой степени отплатить ему за те слова одобрения, что я слышал от него раньше.

Однажды вечером Свасти подошла ко мне вся в слезах: «Твой хозяин в беде. Я боюсь за него. Несколько месяцев назад он проиграл много денег за игорным столом. Он перестал платить крестьянам за зерно и за мед. Он не отдает долги ростовщику. Они сильно злятся и угрожают ему».

«А почему мы должны тревожиться из-за его глупостей? — легкомысленно ответил я. — Мы же ему не няньки».

«Глупец, ты ничего не понимаешь. В залог он передал ростовщику право собственности на тебя. По закону тот может продать тебя. Я не знаю, что делать. Он добрый хозяин. Ну за что нам такое несчастье?»

Опасения Свасти оказались небеспочвенными. На следующее утро, когда я работал в пекарне, появился ростовщик с каким-то человеком, которого он называл Саси. Тот посмотрел на меня и сказал, что я подойду.

Ростовщик даже не стал дожидаться возвращения моего хозяина и сказал Свасти, чтобы она передала ему, что он меня забрал. Мне не дали закончить работу у печи и повели куда-то. С собой у меня была только та одежда, в которой я был, и кошелек на поясе.

Все мои мечты и надежды развеялись, будто под ударом урагана. Опять игорный дом и ячменное пиво ввергли меня в беду.

Саси оказался тупым и грубым типом. Пока он вел меня по городу, я рассказал ему, как хорошо я работал у Нана-наида, и выразил надежду, что смогу хорошо потрудиться и для него. Его ответ поверг меня в смятение: «Мне такая работа не нужна, и моему хозяину тоже. Царь сказал ему, чтобы он послал меня на строительство большого канала. Хозяин приказал купить побольше рабов, чтобы сделать эту работу как можно быстрее. Ума не приложу, как можно быстро сделать такую большую работу».

Представь себе пустыню без единого деревца. Кругом только низкие редкие кусты, а над головой солнце, которое палило с такой силой, что вода в наших флягах становилась горячей, и ее почти невозможно было пить. Теперь представь себе вереницы людей, которые таскают наверх из глубокого рва по рыхлым склонам тяжелые корзины с землей с рассвета и до заката. Еду нам подавали в общих корытах, как свиньям. У нас не было ни навесов от солнца, ни соломы на подстилку. Вот в каком положении я оказался. Я зарыл свой кошелек в укромном месте, не зная, смогу ли я когда-нибудь выкопать его снова.

Сначала я работал с охотой, но месяц проходил за месяцем, и я начал падать духом. Потом у меня началась лихорадка. Я потерял аппетит и лишь с трудом мог впихнуть в себя немного баранины и овощей. По ночам я метался, не в силах уснуть.

Я уже начал подумывать о том, не прав ли был Забадо, который всеми силами старался увильнуть от работы. Потом я вспомнил нашу последнюю встречу и понял, что его план не самый лучший.

Я думал и о Пирате, который считал, что лучше бороться и убивать. Воспоминания о его окровавленном теле также заставили меня усомниться в правильности его тактики.

Потом я вспомнил о Мегиддо. Его руки огрубели от тяжелой работы, но его сердце было спокойно, а лицо светилось радостью. Похоже, что его план был самым лучшим. Но почему же тогда работа не приносит мне счастья и радости? Неужели мне так и придется работать до самой смерти, забыв о своих планах и целях?

У меня не было ответов на эти вопросы. Душа моя была в смятении.

Спустя несколько дней, когда силы мои были уже на исходе, а ответов на мучившие меня вопросы так и не появилось, Саси послал за мной. Мой бывший хозяин прислал весточку, в которой просил вернуть меня в Вавилон. Я выкопал свой кошелек, набросил на себя остатки одежды и отправился в путь.

Пока мы были в пути, меня не покидали мысли об урагане, который швыряет меня то туда, то сюда. Моя жизнь напоминала слова из песни, которую пели в моем родном городе Харруне:

Вихрь налетает на человека,

Буря уносит его.

Путь ее никому не ведом,

Цель ее непредсказуема.