Самый французский английский король. Жизнь и приключения Эдуарда VII

Конечно, нельзя приписывать одному Берти все заслуги по подписанию «Сердечного согласия». Дипломаты лорд Лэнсдаун, Поль Камбон (французский посол в Лондоне), министр иностранных дел Франции Теофиль Делькассе внесли огромный вклад в подготовку соглашения. Но самую грязную и тяжелую работу – закладку фундамента – выполнил, конечно, Берти. При всех своих недостатках, договор между величайшими историческими противниками никогда бы не был подписан, даже не существовал бы и в проекте, если бы Берти не замыслил свой тайный визит в Париж и не убедил всех французов в том, что entente с англичанами – дело стоящее. Французское правительство нуждалось в одобрении со стороны своего упрямого электората, и, используя тактику, которой его научили сами парижане, Берти соблазнил французский народ, заставив его проникнуться доверием к Британии.

Достаточно ли мудро они поступили – это другой вопрос.

Глава 14

Ни слова о войне

Мне недолго осталось, и, когда я уйду, племянник начнет войну.

Берти своей подруге Элизабет, графине де Греффюль, 1910 год

I

В капризной и непредсказуемой Европе начала XX века одной дружбы с Францией было недостаточно. По всему континенту ковались и рушились альянсы, предпринимались и проваливались попытки создания новых военных союзов – все понимали, что опасно оставаться одному на игровой площадке.

Берти был полностью в курсе происходящего и сыграл жизненно важную роль в сохранении мира между Британией и страной, которую и Франция и Германия отчаянно хотели заполучить в союзники. Этой страной была Россия.

В своих письмах к Берти молодой царь Николай называл себя «самым любящим племянником Ники» и обращался к английскому королю не иначе как «дражайший дядя Берти», но в жизни он был неуравновешенным и замкнутым человеком, так что отношения между дядей и племянником были непростыми. Берти не одобрял – зачастую открыто – диктаторского отношения Ники к своему народу (что позднее приведет к русской революции) и критиковал его за антисемитские погромы, но всегда выражал надежду на подписание официального entente

между Англией и Россией, «подобно тому, что… заключено с Францией».

К этому времени Франция в отношениях с Россией уже продвинулась гораздо дальше entente – эти две страны состояли в антигерманском союзе, и Берти понимал, что для создания мощного треугольника Британии необходимо укреплять дружбу с русскими. Однако эта хрупкая стабильность зашаталась, когда в 1904 году Россия вступила в войну с одним из британских официальных союзников – Японией. Британия объявила о своем нейтралитете, но русские подозревали, что это просто уловка, а на самом деле британцы оказывают тайную помощь японцам. Подозрение закралось так глубоко (особенно когда подсуетился кайзер Вильгельм, нашептывая русским, что никогда нельзя доверять англичанину), что царь Николай позволил себе вспылить, вполне в духе Вильгельма, назвав своего дядю «самым опасным интриганом в мире».

Берти отреагировал в своем амплуа. Он попросил своего друга в Санкт-Петербурге, сурового, но сладкоречивого (во вкусе Берти) шотландца по имени Маккензи Уоллес, известного английского обозревателя, встретиться с Николаем и переубедить его относительно британских намерений. Уоллес был журналист, а не дипломат, но это было и к лучшему, потому что Николай не доверял послам. Уоллесу удалось расположить к себе Николая и разрядить обстановку. И вновь общительность Берти и бесконечная цепочка верных друзей спасли ситуацию.

Однако, обнаружив брешь в англо-российских отношениях, Вильгельм сделал все от него зависящее, чтобы подлить масла в огонь. Летом 1905 года он договорился встретиться с царем Николаем во время отдыха на яхте в Финском заливе, и кузены здорово повеселились, перемывая косточки дядюшке Берти. Вильгельм сказал Николаю, что у их дяди «страсть к созданию «маленьких соглашений» с каждой страной, по всему миру»[307], не только с Японией. Переубедить мнительного Николая ничего не стоило, и он пообещал Вильгельму, что никакого соглашения «он [Берти] от меня в жизни не получит, тем более против Германии». В этот момент, как гласит легенда, Вильгельм достал из-за пазухи заранее приготовленный русско-германский договор и подсунул Николаю на подпись.