Самый гадкий утопленник

И в этот раз рыбак решил проделать тот же самый трюк. Он как можно ближе подвел рыбину к берегу. Потихоньку, затаив дыхание, перебирая руками по удилищу, стал добираться до его вершинки. Добравшись до средины удилища, он нежно, чтобы не потревожить рыбу, опустил рукоятку удочки на асфальт, прикрытый снегом, и стал продвигаться дальше. Дотянувшись до лески, он потихоньку стал укорачивать ее, подводя рыбу все ближе. Это было не просто и рискованно. Он наматывал леску на кисть руки, и подтягивал рыбу стараясь завести руку за спину, потом вторую руку выкидывал вперед и перехватывал ей леску как можно ближе к рыбе. После этого он наматывал леску на эту руку, и только потом сбрасывал кольца лески с руки, заведенной за спину, освобождая её. Вот так он подтягивал рыбу то одной, то другой рукой. Наматывая леску на руку, он рисковал неимоверно, но по-другому здесь не получалось. Если леску не наматывать на пальцы, она будет выскальзывать из рук, поэтому приходилось делать два-три оборота вокруг пальцев, чтобы этого не происходило. И только после этого он мог тянуть рыбу к берегу. Ему нужно было укоротить леску до такого расстояния, когда он сможет дотянуться до рыбы рукой, и взять ее под жабры. А это меньше метра.

Вот так держа одной рукой натянутый шнур лески, он сбрасывал кольца лески с освободившейся руки, и перехватывался ей ближе к рыбе. Потом наматывал леску на пальцы выкинутой вперед руки, и тогда переносил на нее натяжение, и опять подтягивал рыбу уже этой рукой, ослабляя нагрузку на вторую руку, чтобы продолжить эти действия вновь и вновь. Под весом рыбы леска впилась в пальцы, прорезала огрубевшую кожу, но раны пока были неглубокие. Но стоило рыбе хорошенько взбрыкнуть и плетеный шнур быстрее, чем пила разрежет до кости все пальцы. Ему пока везло рыба, не вставала на дыбы.

Рискованный маневр удался рыбаку удачно, он подтянул рыбу к стенке парапета практически вплотную. Плавно, затаив дыхание лег на снег. Его голова и правая рука свисали над водой. На кисть левой руки была намотана плетеная леска – тонкий прочный шнур, способный при сильном рывке рыбы разрезать мышцы словно бритва. Несмотря на это, он должен был удерживать рыбу вблизи парапета левой рукой, чтобы дотянуться до нее правой.

От порезов его руки были в липкой, яркой крови. Ее мелкий пунктир шел тропинкой по снегу к обрыву парапета. С рук, нависших над речкой, алые капли как «слезы» падали в воду. Рыбак не обращал внимания на это.

– Издержки производства, потерплю не барин.

Рыбина стояла у поверхности воды. Большая, желтая блесна торчала с краю её пасти, крючки, похоже, впились прочно. Веселый, круглый глаз рыбы смотрел на это действо с любопытством. С высоты парапета на нижней части пасти рыбы видны были клыки – гвоздиком торчащие вразброд, и ждущие добычу. Ноздри – две больших дыры, вбирают воду словно воздух, кровь они пока не ощутили, она капала с рук у самой стенки пирса, и ее тут же сносило течением. Красный стяг хвоста шевелится неспешно, величаво. Рыба отдыхала, и ждала, что будет.

Правая рука рыбака была свободна, он хотел подвести её под жабры и поднять рыбу на берег. Он протянул к ней руку, дотянулся. Рыба глыбой, словно огромный многотонный океанский сейнер спокойно стояла на рейде. Ее любопытный глаз разглядывал мордашку человека, никаких страстей в нем не было заметно. Рыба ожидала действо.

Нежно, стараясь не спугнуть рыбу, рыбак подвел пальцы под жаберную кость рыбы и хотел уже поднять ее на берег. Но рыба, словно невзначай, взбрыкнула, мотнула головой, и освободилась от его пальцев. Леска натянулась, сжала пальцы левой руки, врезавшись в их плоть, сделала еще один порез на коже. Боль была пока терпима. Если рыбина взбрыкнет сильнее, тогда безжалостная плетёная леска разрежет пальцы до кости. Но рыба пока не думала буянить, плавно шевеля хвостом, она продолжала разглядывать «чудака», который свисал с парапета. У нее не было ощущения опасности, ощущения того, что она попалась, ее забавляла эта непонятная игра в гляделки. Она как будто чувствовала свое превосходство. Осознавала, что она Король Таймень – Хозяин речки. Абрис ее пасти был похож на загадочную улыбку речной Моны Лизы. Мифом сотен прошлых лет, легендой из былых сказаний, о героическом таймене «Меченом» шептала та улыбка. Седой Иртыш хранил эту легенду и в воде, и в камне, и во всем своем великом многоводье лет.