Самый красивый кошмар

— Володька мне это уже рассказал, — несколько резковато возразила я. — И, между прочим, на заводе то же самое думают. Для них, знаете ли, проще всего обвинить во всем простую аппаратчицу, чем копаться всерьез в этом происшествии, из которого еще неизвестно, что можно выкопать.

— Ну а вы, собственно, что хотите? — спросил несколько недоумевающе Самосадный.

— Меня же интересует, возможно ли чисто теоретически, чтобы при правильной подаче сначала воды, затем вакуума реактор так внезапно взорвался… При том, что аппаратчица выполнила все правильно, реактор все-таки взорвался.

Тут Самосадный серьезно задумался, и я почувствовала досаду на своего драгоценного супруга. Бог знает, о чем они там болтали по телефону, но самого главного, из-за чего мы к нему приехали, Володька, похоже, ему не сообщил. А между тем наш ученый друг мог бы тем временем основательно продумать проблему, вместо того чтобы теперь сидеть молча и рассеянно пялиться в потолок.

— Вы знаете, — сказал наконец Самосадный, — теоретически при определенном стечении обстоятельств такой взрыв вполне возможен. И я даже теперь вспомнил, что был один такой случай, по счастью, не на нашем заводе…

— Да, и я тоже помню, что-то такое было, — сказал Володька. — Только что именно? Из-за чего тогда этот взрыв произошел?

— Из-за сернистого ангидрида, — сказал Самосадный веско и с расстановкой.

— Вот как? — удивился Володька. — Так в нефти же всегда есть сернистый ангидрид, и ее всегда гонят на керосин, все идет нормально.

— Тут дело в концентрации, — пояснил задумчиво Самосадный. — Да, я теперь точно вспомнил: для вакуумного гидроформинга нефти существует ПДК по сернистому ангидриду, как раз после того случая его и ввели.

— ПДК по сернистому ангидриду? — таращил глаза Володька. — Впервые слышу!

— Не веришь? — пожал плечами Самосадный. — На, смотри!..

И Самосадный встал из-за стола, подошел к одной из многочисленных полок с книгами, простиравшихся вдоль стен этой комнаты, снял с нее одну, очень толстую, по виду какой-то химический справочник, и протянул его Володьке. Тот послушно взял справочник и стал его листать, положив к себе на колени и согнувшись над ним на манер вопросительного знака.

— Слушайте, ребята, а что такое ПДК? — осторожно спросила я.

— Предельно допустимая концентрация, — отозвался Самосадный. — Для каждого без исключения процесса существует перечень веществ, наличие которых в концентрациях, превышающих допустимые, оказывается вредным и даже гибельным для здоровья человека.

Наверное, Самосадный искренне думал, что он мне все нормально объяснил. Я же, беспомощно хлопая глазами, сидела и покорно ждала, что мой супруг оторвется наконец от своей книги и объяснит мне все это в более популярных выражениях.

— Про эту ПДК мало кто помнит, — продолжал меж тем Самосадный задумчиво, — потому что он значительно выше средней концентрации сернистого ангидрида, встречающейся в нефти.

— Да, действительно, — вполголоса пробормотал Володька, глядя в книгу. — Вот она, ПДК, и действительно очень высокая, 5,4 %. Столько в нефти и не встречается никогда! — заявил он самоуверенно.

— Встречается, — спокойно возразил Самосадный. — Редко, но встречается. И когда такая нефть попадает в установку вакуумного гидроформинга, происходит взрыв.

Я вопросительно переводила взгляд со своего супруга на Самосадного, пытаясь понять, что скрывается за их мудрыми рассуждениями.

— Послушайте, — сказала я, — а есть какая-нибудь возможность доказать, что в реактор попала нефть с повышенным содержанием… этого?..

— Сернистого ангидрида? — подсказал Володька. — Можно, конечно. Надо делать анализ партии нефти, которая поступила в реактор.

— А разве обычно такой анализ не делается? — спросила я. — Я хочу сказать, перед подачей в реактор?

— А черт их там знает, что у них делается! — отозвался Самосадный. — Как бы то ни было, вас они делать этот анализ не допустят, вы человек для этой организации совершенно посторонний. Вам они вообще ничего не должны ни показывать, ни объяснять.

Пессимистическое заключение Самосадного отозвалось внутри меня тоской, только сдаваться мне пока еще не хотелось.

— Может быть, подключить адвоката? — предположила я. — Ведь если не был сделан обязательный анализ на сернистый ангидрид, а его концентрация случайно превысила ПДК, значит, вина за взрыв лежит на администрации крекинг-завода, а не на аппаратчице.

— Да, но только попробуйте это доказать! — с печальной усмешкой сказал Самосадный. — Содействия со стороны администрации завода вы точно не дождетесь. Кстати, почему у вас такая уверенность в невиновности аппаратчицы? — спросил он небрежным тоном. — Вы что, видели, как она открывала вентили?

— Ну… — я немного замялась. — Почти что видела.

— То есть как это — почти? — изумился Самосадный. — Вы что, были в аппаратной во время взрыва?

Мне ничего не оставалось, как признаться, что я там была. И мой Володька, и Самосадный ошалело вытаращили на меня глаза.