Самый лучший день (ЛП)

— Отлично. Я собираюсь сделать нам по стаканчику на ночь, — говорю я, высовывая голову из-за угла и разговаривая с лестницей.

— Звучит неплохо, — отвечает она, — я спущусь через минуту.

Я быстро достаю два хрустальных бокала. Из винного шкафа — он же шкафчик над холодильником — беру бренди. На самом деле мы не любители выпить после ужина, но сегодняшний вечер особенный. Я наливаю бренди в каждый бокал. Сильный запах ликера щиплет мне глаза. Может ли бренди испортиться? Но у меня нет времени менять курс, поэтому хватаю конверт со стойки и осторожно отрываю угол, одним удовлетворительным движением разрывая надпись «Томпсон Пейн». Обычно я ношу перчатки, но сейчас нет времени на осторожность. Я высыпаю содержимое в бокал, комкаю конверт и бросаю его в раковину.

Рядом с раковиной стоит свеча — ее зеленая клетчатая обертка в стиле кантри кричит «свеча для коттеджа». Подарок, я полагаю, от матери Мии. Я лезу в карман и достаю спички. Чиркаю спичкой, зажигаю свечу, а затем поджигаю конверт. Похоже, бумаге требуется целая вечность, чтобы загореться.

— Пол? Что ты делаешь? — спрашивает Миа, появившись внезапно на кухне и заставив меня подпрыгнуть.

Я поворачиваюсь спиной к раковине, загораживая ее, и говорю:

— Боже, Миа, почему ты так подкрадываешься ко мне? — Я хочу, чтобы конверт закончил распадаться позади меня.

— Что-то горит?

Я снова поворачиваюсь к раковине и вижу, что конверт полностью сгорел.

— Боже, я уронил туда спичку после того, как зажег свечу. Должно быть, это было бумажное полотенце. — Открываю кран, гася пламя, белый конверт теперь превратился в обугленное месиво, которое легко смывается в канализацию. Я мою руки с мылом и вытираю их бумажным полотенцем.

— Медведь Смоки[6]

гордился бы тобой, — говорит Миа. Сейчас на ней спортивные штаны. Они серые и делают ее похожей на ленивую домохозяйку, которая ест слишком много печенья «Орео» во время дневного просмотра телевизора. Чтобы завершить ансамбль, она добавила серую толстовку с надписью «Лейксайд», напечатанной на ней белым цветом. Очаровательно.

При виде моего выражения лица Миа издает легкий смешок.

— Знаю, ты ненавидишь видеть меня в спортивном костюме, но сегодня вечером в воздухе немного прохладно. Так мне гораздо удобнее.

— Заметно, — говорю я ей, пытаясь скрыть свое презрение за улыбкой. — Пойдем посидим, насладимся нашими напитками. Зажжём еще несколько свечей.

— Звучит великолепно, — соглашается она. Я держу ее бокал с бренди и следую за Мией в гостиную.

Достаю из кармана спички и поджигаю три свечи на кофейном столике, затем сажусь рядом с женой на коричневый диван. Как чудесно быть дома, в одиночестве, сидя на нашей новой роскошной мебели, подобранной дизайнером. Здесь мы отдыхаем в гостиной нашего домика у озера, разделяя вечерний напиток после дорогого ужина вне дома. Мы успешная, завидная пара. Я — красив, Миа неплохо выглядит — хотя вы бы этого не заметили, учитывая ее наряд.

— Твое здоровье, — я поднимаю свой бокал с бренди, чокаюсь своим хрустальным бокалом о ее. — За нас.

Миа принюхивается и отшатывается от запаха крепкого алкоголя. Она откидывает голову назад, как будто увидела привидение. Мне кажется, что ее рука, держащая бокал, дрожит, почти незаметно. Так ли это? Я делаю глоток собственного бренди, стараясь не вздрагивать, и улыбаюсь. Конечно, вещество сильное, но она действительно слишком остро реагирует.

— О, да ладно тебе. Знаю, ты не любишь бренди, но это единственный напиток после ужина, который у нас был в буфете. Это особенная ночь. Выпей, милая. Алкоголь поможет тебе согреться, а потом я закончу работу, — я, подмигиваю, делая еще один глоток.

Она слабо улыбается.

— Хорошо, Пол, я попробую. — Я внимательно наблюдаю, как она подносит стакан ко рту.

Раздается стук в дверь. Миа опускает свой напиток, ставит бокал на кофейный столик и с беспокойством смотрит на меня. Это странно. Никто не стучится в вашу дверь после десяти часов вечера, только не в Лейксайде. Даже в Колумбусе.

Глаза Мии широко распахнуты, когда я встаю.

— Оставайся здесь. Я разберусь, — заявляю я. Я храбрый. Я и есть тот самый мужчина. Подхожу к входной двери и включаю свет на крыльце. В лучах ламп оказывается Бак. У него крепкие нервы.

Рывком открываю дверь.

— Знаю, что твоя жена мертва, и ты можешь этого не помнить, но, когда у мужчины свидание со своей женой, приходить сюда нехорошо. Не раньше. Не позже. Какую часть этого ты не понимаешь? — Мои руки уперты в бедра, и я понимаю, что мои слова резки и подлы. Я знаю, и мне это нравится. Он слишком много раз переходил мне дорогу. — Что? Почему ты думаешь, что можешь просто появляться здесь в любое время? Или это из-за клубники? С ней все в порядке. С ней все было хорошо. Ты мне здесь не нужен, мистер Садовод. Так что спокойной ночи.

Я захлопываю дверь у него перед носом, прежде чем он успевает ответить. Надеюсь, я ясно дал понять, что ему здесь не рады. Он мог не понять намека раньше, но теперь он его понял, конечно.