Самый лучший коммунист. Том 1

– Образовавшись, революционная ситуация неминуемо приводит к революции. Зная о том, что происходит в Албании, я грустил и переживал за будущее этой прекрасной страны. Тяжелая доля албанского народа лежала на моем сердце камнем. По прибытии поступило предложение от здравомыслящих представителей Партии Труда придать революционным силам возможность освободить Албанию с наименьшим для нее побочным ущербом, я с радостью согласился помочь. Во время нашего с товарищами Марша Справедливости пострадали невинные жители. Я прошу прощения у их родных и друзей. В течение ближайших пяти лет Албания ощутит на себе все плюсы нахождения в Варшавском блоке и зоне всеобщего экономического процветания, выстроенной трудящимися подавляющего большинства социалистических стран. Вы – не одни, товарищи! Нас – миллиарды!

И на этой позитивной ноте запись закончилась.

– Молодец, – профессионально оценил контролирующий процесс генерал Васильев.

– Дело привычное, – почесал я кожу над рассечением.

Три шва и пластырь сверху.

– Не боишься авторитет посланника мира растерять? – спросил он.

– Я же им никогда и не был, – развел я руками. – Спасибо, товарищи, – поблагодарил технический персонал, и мы пошли к выходу. – То, что я вещаю как попугай раз в неделю, а то и чаще – чистейшей воды интернационализм. О нем же применительно ко мне и политике СССР уже давно визжат иностранные пропагандисты. Считай – вакцина, и никто произошедшему не удивится. Но наши красноимперские амбиции – великий секрет. Мы же по-прежнему за мирное сосуществование двух систем.

– Само собой, – кивнул генерал. – Зачем подставлялся-то?

– Картинка нужна, – пожал я плечами. – Все жопой рискуют, и я так должен делать, на правах инициатора. Какие кадры получились! – мечтательно зажмурился, ойкнул и аккуратно погладил стрельнувшую болью бровь. – А еще я теперь автоматом попадаю в учебники неустановленного количества стран. Теперь я – по-настоящему историческая, способная вести за собой широкие народные массы, личность. Идущие за мной готовы вешать и убивать полицейских, ловить лицами пулеметные очереди и разойтись после всего этого по первому требованию. Меня это осознание наполняет ответственностью, стремлением придерживаться строгих моральных рамок и уверенностью в победе Мировой Революции!

Так в отчете и напиши.

– Правильно нос по ветру держишь, – одобрил генерал. – Поиграли в самостоятельность и хватит: то бунты, то забастовки. Эти, б*дь, один коммунизм строят, те – другой, и у обоих через жопу! – коснулся кадыка ребром ладони. – Вот тут они мне все, каждого второго бы собственными руками удавил. Сорок два года в общей сложности Восточной Европой занимаюсь, давно сигналы подавал – хватит в дружбу играть, не работает: если страха нет, будут играть на врага. Теперь всё, показали, что умеем одним днем менять лишившийся чистоты понимания режим. Не хуже американцев, – ухмыльнулся. – Но мы-то за правое дело боремся, а они – за деньги.

– Согласен с вами, – благодушно покивал я. – Передачу мою смотрите?

– Так все смотрят, – развел он руками. – Неписанная служебная обязанность, для профилактики тупоумия.

– Не знал, – хохотнул я. – Вы, Георгий Семенович, получаетесь крупный специалист по Восточной Европе?

– Покрупнее найдутся, – скромно ответил он. – Но эту операцию я разрабатывал. Юрий Владимирович предупредил, что если ты пострадаешь, он с меня шкуру живьем снимет.

– Деда может! – покивал я. – Поясните суть сигнала?

– Веди себя хорошо, или сдохнешь в собственной спальне, – исчерпывающе пояснил он. – С Китаем и Кореей мы это дело согласовали – товарищ Андропов спросил советов личным письмом. С той стороны напрягаться не будут. Да там у нас и не получится такое провернуть, – махнул рукой.

– Не получится, – подтвердил я. – Хорошо, что нам и не надо.

– Хорошо, – согласился генерал.

В машине нас встретила невыспавшаяся, но сияющая на меня глазами Оля, которая с самого вечера не хочет от меня отлипать и немножко обижается, потому что:

– Сам в учебники попадешь, а меня в гримерке запер!

– В следующий раз обязательно возьму с собой, – пообещал я.

– Клянешься?

– Если твой отец одобрит, – ловко переложил я ответственность.

– Он точно не одобрит, – вздохнув, она подперла голову лежащей на окошке машины руки и стала смотреть на пустынные – потому что чрезвычайное положение – погруженные в предутренние сумерки, улицы.

– Взрослая сможешь решать сама, – не выдержал я.

– Тогда пока я не вырасту, больше так не делай! – ткнула она в меня пальчиком.

– Хорошо, – легко пообещал я.

Это же не прецедент, а инцидент – один раз провернуть можно, но все, кто должен, посмотрят и сделают выводы, предприняв соответствующие меры безопасности. Ну и не надо на самом-то деле: всё, соцблок вчерне приведен в порядок, причесан, тесно связан широченными экономическими нитями. Наши интересы охватывают три континента, наши длиннющие руки вежливо пожимают ладони или шеи союзников – в зависимости от степени доверия к правящим элитам. Вот теперь можно переходить к экономическому противостоянию с капиталистическим миром!

* * *